Мёртвые Хроники Мертвецов. Дмитрий Белковский

а муж стал снимать нож гильотины у изголовья мамы. Тяжёлое стальное лезвие и самодельный механизм пуска. Намного надёжнее и эффективнее китайских подделок, которые, рассказывают, даже не перерубают шею с первого раза. Кошмар!

      Гриша притащил механизм с работы. Со своей новой службы «Воины Жизни».

      Раньше они именовались «дневным дозором», затем «бойцы света» и «воины дня». Не факт, что ещё не раз сменят название своей организации. Но их отличительный знак – шрам-клеймо в виде мишени около виска – знали все. И эта метка наводила ужас совсем не на мертвяков.

      Поговаривают, что их организация всё больше приобретало политической силы и влияния.

      Когда я зажгла на кухне свет, то к окошку подошёл и постучался в стекло Михаил. Он с напарником дежурил под окнами в «калине».

      Я открыла окно.

      – Ну, как там у вас дела?

      Это был вопрос не сочувствия, а профессиональный интерес.

      – Скоро уже, – я с трудом сглотнула очередной спазм.

      – Ну, вы если что знак подайте. Там, типа, хоть окно разбейте.

      – Хорошо.

      Слово «хорошо», с некоторых пор, в нашей семье потеряло теплоту.

      Мотнув головой, Михаил потопал назад в машину. В «калине» играла музыка Трофимова, который пел что-то про «коньячок под шашлычок».

      Я поспешила захлопнуть окно.

      Мерзко.

      Каждому приходится сталкиваться с этим.

      Твоё самое большое горе – это только твоё горе.

      Надо собраться.

      Достала из холодильника бутылку водки. Непочатая, с дозатором. Я ни как не могла открыть её. Пальцы скользили по рифлёной поверхности – не хватало сил открутить пробку.

      Зашел Гриша и подхватил у меня бутылку. Быстро свернул пробку, дозатор вышел наружу.

      – Лариса, я там уже всё убрал и снял с твоей мамы ночнушку.

      – Спасибо, Гриш.

      – Лариса, давай пока ты будешь её мыть, я приготовлю её платье.

      – Мамин костюм в кресле у телевизора. Я говорила тебе. Уже всё готово. Спасибо. Я сейчас.

      – Хорошо.

      Он обнял меня, поцеловал в щеку и вернулся в спальню.

      Я в чашке смешала пополам воду с водкой, достала из аптечки пачку стерильного бинта и пошла за ним.

      Обнажённая мама лежала на кровати.

      Я сложила из куска бинта подобие салфетки и, смачивая его в приготовленном растворе, принялась протирать маму. Каждый уголочек её тела. Её дыхание и хрипы заметно затухали.

      Хлопнула дверь и я услышала голос Максима. Посмотрела на часы – десятый час – сын пришёл ночевать. Гриша объяснил ему, что, наверное, сегодня все лягут спать позже и провёл Максима на кухню.

      Одинокая слеза пробежала у меня по щеке.

      Мама очень похудела. И за три месяца часть мышц заметно, особенно слева, атрофировались.

      Медики знали, что моя мама обречена. Григорий, как «воин жизни», смог добиться дать мне возможность ухаживать за ней.

      За последний месяц я окончательно свыклась с потерей и уже не раз попрощалась с мамой.

      Ком