Мёртвые Хроники Мертвецов. Дмитрий Белковский

потекла бурая кровь. Гадство! В спешке откидываю свои кроссы и сандалики дочки с пути следования мерзкой жижи.

      Сучка! Бью ногами ей по черепушке.

      Ноги в тапочках и я ступнёй чувствую, как ломаются нос, челюстные кости. От удара по лбу больно отдаёт в ногу.

      Крепкая, сука, кость.

      В шифоньере же ящик с инструментами!

      Откидываю мёртвые ноги с прохода, мешающие открыть дверцу. Хватаю металлический ящик и прикладываю его к ещё мычащей голове соседки. Максимально использую весь вес инструментов и прочих необходимых мелочей. Ещё удар!

      Кости черепа сдались и захрустели. На обои шматком прыснула какая-то хрень. Наверное, мозги.

      Тварь сраная. При жизни ни чего от неё хорошего не видел и после смерти от неё только неприятности.

      Сто рублей этой гадине дали, чтобы она налопалась, сдохла и, в итоге, припёрлась к нам же. Теперь же, за уборку заразной органики служба зачистки сдерёт не меньше трёх тысяч. На фуй такие расходы! Мы никогда не сношались с миллионерами и у меня каждая десятка на счету.

      Тело я отволок обратно в её квартиру. А сам вооружился всеми доместосами и кометами и принялся зачищать прихожую. А то вечером жена с ребёнком придут домой, и нам ни какая зараза не нужна. Нам надо жить!

      0.02 Лариса Степанчикова

      Каждому приходится сталкиваться с этим.

      Мама лежала и хрипела.

      Такой громкий внутриутробный звук. Воздух, гоняемый ритмично работающими мышцами груди, выходя из легких, где-то в горловине играл с безвольно болтающимся языком. Мама дышала через рот, и я постоянно смачивала влажным марлевым тампоном её сухие губы, по несколько капелек отпускала на пересушенные зубы, стараясь так же смочить и полость рта.

      Муж принёс бокал свежей воды и кусок марли. Тревожно осмотрел мою маму.

      – Лариса, быть может не надо? Возможно, эта вода уже затекла в лёгкие и от этого этот храп?

      Я думала, что уже выплакала все свои слёзы. Но после слов Гриши, спазм снова схватил моё горло и затряс так, что я свернулась в комочек на полу у кровати умирающей мамы и тихо заплакала.

      Григорий обнял меня, захотел поднять и взять на руки, словно брошенного котёнка. Я привстала, обхватила его руками и закусила в рыдании плечо мужа. Он крепко прижал меня к себе.

      – Лариса, быть может уже пора. Врач сказал, что всё случится в ближайшие часы.

      Я сделала попытку оттолкнуть, вырваться из объятий. Плач мигом прошел, я в сотый раз проглотила обиду на жизнь.

      – Нет. Ещё не всё. Мне надо переодеть её.

      Гриша отпустил меня, я села на краешек кровати к маме. Взяла её безвольную руку. Когда-то нежную и ласковую. А сейчас кожа высохла и, словно не родная, обтянула пальцы и ладони.

      Три месяца назад у мамы случился инсульт. Стояла летняя жара, она возилась на огороде. Полола и даже поливала.

      Да, сама таскала воду из пруда. Да, не по целому ведру, но ей и этого, по всей видимости, хватило. Остановить стариков невозможно – дети всегда виноваты, да.

      Два