Дырчатая Луна. Владислав Крапивин

На четвертый урок.

      – Воображаю, на что будут похожи ваши рубашки к этому уроку…

      – Нет, мы обещали Оксане Тарасовне сохранить на весь день парадную внешность… Оксана Тарасовна еще говорила, что хорошо бы черные галстучки. Такие… – Лесь провел рукой по груди вниз, – или такие, бабочкой. – И он чиркнул пальцами у ямки под горлом. – Но все мальчишки сказали, что это уж фигушки.

      – Ну и напрасно. Могли хотя бы час или два выглядеть как приличные люди.

      Лесь задумчиво поскреб подбородок:

      – Думаешь, черная бабочка была бы мне к лицу?

      – По крайней мере вреда не принесла бы… А вот очки точно были бы к лицу. А главное – полезны.

      Лесь затуманился.

      – Чего теперь говорить, раз кокнулись… Да у меня уже все выправилось!

      – Не знаю, все ли. И надо ведь закрепить… Ты ужасно легкомысленный, Лесь.

      – Нет, я не ужасно. В меру… Спасибо! – Он выбрался из-за стола. У рукомойника смыл с груди и подбородка следы варенья. И через минуту, уже в белой рубашке, надевал ранец. Потом умело закатал до локтей рукава.

      – Надень-ка другие штаны. Эти мятые и все в пыли.

      – Ну и пусть. Зато у них карманы удобные.

      – Чтобы складывать все, что отыщешь на свалках.

      – Ну, естественно, – согласился Лесь. – Мама, скажи Це-це, чтобы ничего не трогала у меня на столе…

      – Лесь! Ты опять? Почему ты так называешь свою… почти родную тетю?!

      – А как ее называть? Полное имя говорить – язык вывихнешь. А «тетя Цеца» – вообще смешно, такого имени даже и не бывает. И она не тетя, а дама…

      – Лесь, ты дождешься…

      – А что я сказал? – Лесь изобразил вежливое недоумение.

      – Она – наше спасение. Я целый день на работе, дяди Симы неделями нет дома, а она… Смотри, сегодня ни свет ни заря уже отправилась на рынок.

      – Вот и хорошо. А меня пусть не воспитывает… Каждый раз, как приду, она будто случайно мне поясницу щупает – не сырые ли плавки. «Лесик, ты опять купался без спросу? Я умру от беспокойства…»

      – Потому что волнуется за тебя. Она тебя любит… И ты должен ее любить, раз вы с дядей Симой такие друзья. Она же его родная сестра!

      – Ну, я и люблю… официально. – Лесь хитро сложил рот «восьмеркой»: один край нижней губы – вверх, другой – вниз, и верхняя губа – так же. – А имущество мое пусть она не трогает. У меня все разложено как надо, а она…

      – Да она и не входит к тебе в комнату. Потому что отчаянно боится твоего желтого зверя.

      Лесь растянул губы в улыбке:

      – Вот и славно… Мам, а когда дядя Сима приедет?

      – Не знаю, он обещал позвонить мне на почту… Зачем ты толкаешь носки в карманы? Не смей!

      Но Лесь затолкал. Взял сандалии и похлопал их друг о дружку.

      – Ну что ты за чудо-юдо непутевое, – жалобно сказала мама. – Почему до школы надо топать босиком?

      – Берегу сандалеты. На одной уже подошва отстает.

      – У тебя же есть почти новые кеды.

      – А сандалии должны дожить до двадцать первого числа!

      –