Грязь кладбищенская. Мартин О Кайнь

креста, так, чтоб она была достойно отмечена, не пройдет и дня, как ее кто-нибудь раскопает…

      – Надо мной скоро будет крест. Крест из Островного мрамора, такой же, как над Пядаром Трактирщиком и над Джуан…

      – Крест из Островного мрамора, Катрина…

      – А какой-нибудь деревянный крест они тебе не поставят, а, Катрина?..

      – Да они вылетят за ограду на следующий же день…

      – Думаешь, в этом виноваты те, кто продает другие кресты?..

      – Ну конечно, кто же еще. Всяк льет воду на свою мельницу. Кабы можно было ставить деревянные или цементные, на такие вот не было бы никакого спроса. Тогда всякий мог бы сам сделать себе крест…

      – По мне, так лучше лежать совсем без креста, чем надо мной поставят деревянный или цементный…

      – Твоя правда. Я бы со стыда померла…

      – Это все гавермент тому причиной. Они собирают налоги с денег на другие кресты…

      – Врешь ты все, это работа другого гавермента, который еще раньше…

      – Хуже нет – хоронить своего сородича рядом с чужеземцем…

      – Кости к костям, ясное дело…

      – Вот тебе и гавермент…

      – Ты врешь…

      – Я слыхал, в прошлом году они положили сына Томаса Портного поверх Тюни, сына Микиля Тюни…

      – О, как бы мне встать да стряхнуть с себя убийцу! Еще один потомок Одноухих, что меня зарезали…

      – Я был на похоронах иудея в нашей деревне в прошлом году. Его положили поверх могилы Донована Ткачика из Сайвиной Обители. Никто и не знал, что они копают могилу не в том месте, покуда не открылся гроб… Всему свету известно, что я правду говорю, потому как я сам там присутствовал…

      – Твоя правда. Нам ли не знать, что ты прав. Для Поэта они копали аж четыре могилы, а в конце концов положили его сверху прямо на Куррина…

      – Разрази его дьявол, как же он меня утомил своими дурацкими стихами. Да чтоб его черт уволок. Не мог пожить еще немного, пока надо мной крест не поставят…

      – Ох и бесстыжий, мерзавец…

      – Вот не знаю, не собирается ли моя там, дома, отдать все мое большое хозяйство старшему сыну…

      – А что ты скажешь на то, что жену Микиля, сына Кити из Баледонахи, едва не похоронили над Джуан Лавочницей? У Джуан на могиле в ту пору креста не было…

      – О, Джуан, бедная…

      – Джуан, бедняжка, как ты, должно быть, маялась…

      – Я на нее так сразу и крикнула, чтоб убиралась от меня на Участок За Полгинеи или За Пятнадцать. Не хватало мне еще, чтобы на мне дармоеды лежали… Этот ее запах крапивы меня просто жизни лишает…

      – А на тебе они тоже кого-нибудь пытались похоронить, Кити?..

      – Да какую-то мелкую дрянь из Сайвиной Обители. Я даже ни саму ее не знаю, ни ее семью. Клянусь дубом этого гроба, я отправила ее прочь сию же минуту! “Совсем плохо мое дело, если в конце концов нищие из Сайвиной Обители будут лежать со мной в кладбищенской грязи”, – так я сказала…

      – Оныст! Они и мою могилу тоже раскопали. Какая-то женщина из Старого Леса. “Ух, – говорю, – каких-то грубых, неотесанных дикарей из Старого Леса класть со мной в одну могилу! Нет бы кого-нибудь, в ком есть хоть