По эту сторону зла (Былое и дамы-2). Нина Воронель

и лишь на треть понимая услышанное. Но и этого ему было достаточно, чтобы влюбиться в Россию.

      Эта влюбленность всколыхнула творческий дух экзальтированного юноши. За год, прошедший между двумя поездками в Россию, он написал невероятное количество произведений: первый том «Книги часов», финал книги «Бог-Отец», множество лирических стихов, а главное, поэму «Любовь и смерть корнета Кристофа Рильке», о которой речь впереди.

      Хоть Лу была не так очарована своей покинутой родиной, как ее юный любовник, ей льстил повышенный интерес к ней русских артистов и художников. Ей даже постепенно начало казаться, будто сам великий старец Толстой, как и всякий представитель сильного пола, попал под власть ее чар. Она словно забыла, что все время чаепития он посвятил беседе с Карлом о персидской секте бахаев, а не ей с ее богоискательством. И с еще большим количеством подробностей Лу рассказывала своим приятелям и поклонникам, что Лев Толстой пригласил их с Райнером пообедать у него в Ясной Поляне.

      Лу

      – Лу, – плохо скрывая раздражение позвал Карл, – пора кончать урок. Обед уже на столе.

      – Да-да, – отозвалась Лу по-русски, – мы уже идем.

      – Ты что, совсем разучилась говорить на родном языке? – спросил Карл, когда они втроем, как обычно, уселись за привычно накрытый стол.

      – Представляешь, я недавно обнаружила, что у меня их два.

      – Но жить ты все же собираешься в Европе?

      – Как сказать. Мы с Райнером планируем новую поездку в Россию.

      Карл прямо задохнулся от возмущения:

      – Зачем? Вы ведь все там уже видели!

      – Отнюдь не все! Мы даже не вкусили прелести крестьянской жизни. А ведь Россия – крестьянская страна.

      – Что же вы хотите узнать?

      – Мы хотим, – вмешался Райнер, – заглянуть в душу угнетенного пролетария и в душу кроткого пахаря, еще не деформированную городской жизнью.

      – Сказано возвышенно, – фыркнул Карл. – Но как именно вы намереваетесь это сделать?

      – Мы уже наполовину это сделали. Сговорились с нашими московскими друзьями, и они составили нам программу встреч, поведут нас на курсы продвинутых рабочих и на выставки самых дерзких художников. Ты сам говорил, что сегодня Россия – центр революционного искусства.

      – У нас уже есть билеты на все пьесы Чехова в Художественном театре! – похвастался Райнер.

      – И ты надеешься понять быструю русскую речь?

      – Во всяком случае пьесу «Чайка» я пойму наверняка – я уже перевел ее на немецкий.

      – Хорошо. Предположим, вы подглядите в щелочку жизнь московского художественного мира, а как быть с подлинным крестьянином?

      – И на это у нас есть ответ: наши друзья сняли нам хижину, которая называется изба, в отдаленной северной деревне. И мы поживем истинной крестьянской жизнью – будем пахать, сеять, косить и жать. И таскать воду из колодца!

      – А для этого Райнер должен выучить русский язык как можно лучше. Вот мы и занимаемся дни и ночи напролет.