По эту сторону зла (Былое и дамы-2). Нина Воронель

ее вернул к реальности донесшийся сверху грохот. Громыхнуло так, словно на пол упало что-то тяжелое. Неужели Фрицци? Но как он мог упасть – ведь его кровать была с четырех сторон надежно огорожена плотно сомкнутыми перилами?

      Эта мысль молнией промелькнула в ее голове, пока она стремительно взлетала вверх по лестнице. Слава богу, Фрицци не упал, он лежал на своем месте, подготовленный к смене пеленки. Но странно, ни матери, ни Питера рядом с ним не было. Для удобства посетителей, приходящих посмотреть на своего кумира, кровать стояла в центре комнаты на специальном помосте, и Элизабет не сразу заметила какое-то движение между окном и изголовьем. Но, приподнявшись на цыпочки, она увидела Питера, стоявшего на коленях над Франциской, лежащей почему-то на полу.

      Одним прыжком Элизабет очутилась под окном, тоже упала на колени и оказалась щекой к щеке с запрокинутой головой матери. По какой-то особенной тишине, несмотря на эту еще теплую щеку, она сразу поняла, что мать скончалась. Это понимание не помешало ей послать испуганного Питера сперва за врачом, а потом за священником и полицейским и еще на почту, чтобы отправить графу Гарри телеграмму о смерти матери. Она словно оцепенела и выполняла все положенные действия почти неосознанно, но исправно, как автомат.

      Пока Питер с помощью полицейского осторожно спускал носилки с телом матери вниз, она все порывалась напомнить той, бездыханной, что пора надеть на Фрицци чистую пеленку. И вдруг спохватилась, что теперь ей самой придется менять брату пеленки. А при этом сквозь пелену горя, отчаяния и страха перед неразрешимыми житейскими задачами тихо-тихо пробивалось осознание того, что больше нет препятствий и можно перевозить в Веймар и самого Фрицци, и его драгоценный архив.

      А там, в Веймаре, в роскошной отремонтированной вилле, глядящей на столичный город почти с птичьего полета, у нее будут помощники – молодые, влюбленные в философию ее брата – красавец Фриц Кегель – ах, почему она не встретила его лет десять назад! – и умница Рудольф Штайнер, который уже успел написать и издать книгу о Фрицци – с ним тоже неплохо было бы встретиться лет десять назад!

      Петра

      Да-да, тот самый Рудольф Штайнер, преобразователь педагогики. Трудно поверить, что глубоко почитаемый либеральной интеллигенцией Рудольф Штайнер был страстным ницшеанцем. Может, стоит призадуматься – почему? Не потому ли, что он читал истинного Ницше, а не популярную трактовку его волевой сестры, которая не понимала ни его мыслей, ни его метафор, ни выразительности языка брата, воспринимая все слишком буквально?

      Отчаявшись разъяснить Элизабет сущность философии Фридриха, Штайнер записал в своем дневнике: «Фрау Фюрстер так проста во всем, что касается логических построений ее брата, так проста! Ну ничего не понимает!» Однако именно написанная ею биография Фридриха Ницше положила начало его всенародной, а потом и всемирной славе – скорей всего, именно благодаря своей простоте. И конечно, благодаря железной воле простоватой Элизабет.

      Железная воля Элизабет проявилась