Полночная любовница. Никола Корник

сетовали на отсутствие у нее светского лоска и прискорбную увлеченность науками.

      Такое незаметное существование облегчало ей жизнь. Она занималась именно тем, чем хотела, – изучала академические науки и одновременно работала на Тома. Узнай сестры, что она работает ради денег, они бы точно упали в обморок. А узнай они, что она занимается сыском, даже самая сильная нюхательная соль не смогла бы привести их в чувство. И если б они еще узнали, что иногда она не ночует дома и придумывает себе фальшивых друзей для прикрытия… Но они никогда этого не узнают, подумала Меррин. Они ее не заподозрят, такое им даже в голову не придет.

      Хотя… хотя вчера ночью она совершила ошибку. И такую, которая могла привести к раскрытию ее «тайной жизни», как она с удовольствием ее называла. Меррин совершила непростительный грех – она попалась. И не кому-нибудь, а прямо в лапы Гаррику Фарну. Если где и надо было принимать все меры предосторожности, так это собирая сведения о человеке, который убил ее брата и разрушил семью. Но теперь уже слишком поздно. Фарн видел ее. Фарн ее целовал. По позвоночнику девушки прокатилась волна беспокойства и еще чего-то глубинно-тревожащего.

      – Зайдешь, или здесь поговорим?

      Том придерживал дверь; голова его вопросительно наклонена к плечу, глаза блестят, на губах играет улыбка. Он был наглым типом, но Меррин это как раз в нем и нравилось. Сын стивидора[4], работавшего на Темзе, он и сейчас держал свою контору на самом берегу. Один из самых успешных частных детективов в Лондоне, он мог найти кого угодно – от пропавших наследников до слуг, прихвативших столовое серебро. Она работала с ним бок о бок последние пару лет.

      Меррин поднялась и проследовала за Томом в контору. Там стоял стул, но она по опыту знала, какой он неудобный, и осталась стоять. Том присел на край своего стола.

      – Ну, так как? Нашла что-нибудь касающееся этой дуэли? – поинтересовался он. – Может, свидетельство, что от слуг откупались? Какое-нибудь скрытое доказательство? Или вообще хоть что-то подозрительное?

      – У меня все в порядке, Том. Спасибо, что спросил, – едко парировала Меррин. – А как у тебя дела?

      Том осклабился, блеснули ослепительно-белые зубы.

      – Ты ведь знаешь, что у меня плохие манеры.

      – Это очевидно, – сказала Меррин и посмотрела на него.

      Тома Брэдшоу никогда не примут за аристократа. Хорошо сшитый костюм не скроет внутренней грубости. Он такой, какой есть, – сын рабочего, который «сам себя сделал».

      – Нет, – ответила она на заданный ранее вопрос и отвернулась. – Я ничего не нашла.

      Три недели назад Том пришел к ней с информацией, которая, по его мнению, могла ее заинтересовать. Когда Меррин ознакомилась с ней, ее охватили ужас и гнев. Это была крошечная заметка в никому не известной газете Дорсета. Том сказал, что случайно обнаружил ее, когда занимался другим делом. Газета была двенадцатилетней давности, и в ней, между заметками о краже свиней и карманниками на деревенской ярмарке, была втиснута статейка

4

Стивидор – начальник над портовыми грузчиками, руководит подчиненными и всей погрузкой.