Дом Поэта. Лидия Чуковская

составил в приложение ко «Второй книге» некто посторонний, равнодушный, кому все равно – жив человек или умер, если умер – когда, как кого звали и чем кто занимался. Цитирует же стихи – Пушкина, Жуковского, Ахматовой, Мандельштама – не посторонний человек, а она сама, Надежда Яковлевна, автор книги, член «тройственного союза», лучший слушатель, знаток и ценитель.

      Как же обращается Надежда Яковлевна со стихами?

      Увы! Когда она цитирует, она не только не бегает в библиотеку за справками, но и руку не желает протянуть к книге, лежащей у нее на столе. Не проверяет. «Это сделают без меня».

      И это.

      Что ж. Сделаем.

      3

      Анна Ахматова. «Вереница четверостиший». Стихотворение «Имя»[7].

      Татарское, дремучее

      Пришло из никуда,

      К любой беде липучее,

      Само оно – беда.

      Надежда Яковлевна цитирует почти что верно. Изменена – перестановкой слов – всего лишь интонация последней строки. Вместо «Само оно – беда», напечатано: «Оно само беда» (502) [455]. Это, конечно, не беда; так, быть может, даже и лучше. Не стоит предаваться педантическому буквоедству. Идем дальше.

      Ахматова:

      Что́ войны, что́ чума? – конец им виден скорый,

      Им приговор почти произнесен,

      Но кто нас защитит от ужаса, который

      Был бегом времени когда-то наречен?

      Тут тоже, в сущности, пустяк. Но не так уж он пуст.

      «Их приговор» вместо «Им» (407) [370]. (Произносят приговор кому или чему-нибудь. Дательный падеж. Родительный – их – это если бы чей приговор.) Затем целая строка подменена другою. Вместо энергической, бурной – будто человек о помощи взывает к небесам! —

      …кто нас защитит от ужаса, который…

      напечатано:

      … как нам быть с тем ужасом, который… (407) [370]*

      Ужас перестает быть ужасом. «Как нам быть…» ну с чем бы там? с лишним билетом в кино, что ли…

      Ахматова, как известно, очень любила Анненского. Называла его своим учителем. У Анненского, в стихах, посвященных Петербургу, есть строки:

      Да пустыни немых площадей,

      Где казнили людей до рассвета[8].

      Стихотворение Ахматовой «Все ушли и никто не вернулся…» кончается строчками:

      Любо мне, городской сумасшедшей,

      По предсмертным бродить площадям.

      Это те самые площади, петербургские площади Анненского, где казнили людей до рассвета. Недаром всё стихотворение Ахматовой – о казематах и казнях.

      Надежда Яковлевна:

      Буду я городской сумасшедшей

      По притихшим бродить площадям.

      «Притихшим» вместо «предсмертным», «буду я» вместо «любо мне»…

      Пересказ!

      Впрочем, и в этом случае не исключена возможность, что Надежда Яковлевна «схватила» какой-нибудь промежуточный черновик, где «притихшие» площади еще не превратились

7

БВ, с. 364.

8

Иннокентий Анненский. Стихотворения и трагедии. Л.: Сов. писатель, 1959, с. 199 (Б-ка поэта. Большая серия).