Три жизни одного Бога. Антон Николаевич Волохов

мыслительных тараканов. Я не раз это пережила и ещё сто раз переживу, просто женщине надо поплакать, отстаньте от неё и принесите шоколадку.

      Когда отпустило, я пошла на кухню. Там уже вовсю шёл подготовительный процесс пожирания и кормления: Мишка стучал ложкой, а мама готовила кашу.

      – Ты дома?! – радостно воскликнула мама.

      Мишка вылупил глаза.

      – Угу.

      – Сдала?!

      – Ага.

      – Моя ты умница! – мама сердечно обняла меня и затряслась.

      Когда она волнуется или напрягается, хоть умственно, хоть физически, она сильно трясется. Это все последствия болезни и никаких лекарств на эти симптомы не существует.

      – Полежи, отдохни, я покормлю его, – сказала я.

      – Нет, я сама, – ответила мама.

      Она всегда смущалась, когда её трясло. Ей было неприятно. Внутренне она не смогла смириться с тем, что её поразила болезнь. Она не хотела чувствовать себя неполноценной. Да и никто бы не хотел. Иногда она просто падала от бессилия, пытаясь заниматься домашними делами. Она боец и я горжусь ей.

      Мишка лопал кашу, я мыла посуду и вдруг увидела, как ложка у Миши неожиданно выпала из рук. Как-то непроизвольно это произошло.

      Я нахмурилась, подняла её и снова дала ему. Мама с тревогой смотрела на моё напряженное лицо.

      – Ты чего? – спросила она, – помыть же надо.

      – Подожди, – ответила я. – Миша – ешь.

      Миша облизнулся, взял ложку и… затрясся…

      Часть вторая.

      «Рыжие надежды»

      Утром я рылась в кладовке в поисках документа из мест добровольного лишения свободы сроком на семь лет.

      Достав диплом, я сунула его в пакет, туда же запихала все свои грамоты, награды, благодарности и прочую макулатуру жизненного самоутверждения.

      Нет, мне плевать. Я добьюсь своего. Вчера я увидела то, что обязывает меня, стучать в двери медицинского научно-исследовательского института прямой ногой. Возможно даже с разбегу.

      Оставив шарф и наушники дома, я впервые в жизни взяла такси, громким и четким голосом сказала водителю адрес института и поехала устраиваться на работу.

      И пусть только попробуют сказать мне, что мест нет, значит, кому-то суждено подвинуться.

      А ещё пусть мне что-либо скажут на тему моей профнепригодности, я там любого академика разнесу в пух и прах.

      Я крыса, загнанная в угол и за своих родных, я буду драться.

      Через час я уже писала анкету и отчаянно просила о личном разговоре с директором института.

      – Он сейчас занят, – ответили мне недоуменно.

      – Я подожду, – ответила я с выражением.

      Девочка из отдела кадров сделала глаза и ушла, цокая каблуками, как лошадь копытом по стеклу.

      Я зла и агрессивна. Но мне нужна эта работа, все ваши сотрудники и куча денег ради своей идеи. Всего на всего. Весь мир и что-нибудь покушать. Я сделаю этот вирус, сделаю его и вылечу маму с братом.

      За прозрачным стеклом появилась