Стихи. Том 2. 2003—1999. Наталья Владимировна Патрацкая

скамейки,

      и правнук говорит: «Пойдем, мой дед».

      «Скучно было до безумия…»

      Скучно было до безумия,

      и с утра стоял туман.

      Целый день я как беззубая,

      пока в воздухе дурман.

      Пушкин, Пастернак, Патрацкая,

      интернет всего не понял.

      Солнце тоже радиация,

      а под ним и кони – пони.

      Разлетелась мысли веером,

      будто конские хвосты.

      Из стихов своих намеренно

      раскроила я холсты,

      в них писала отголосками

      своих бешеных невзгод,

      и рецензии полосками

      усмехались целый год.

      Пастернак в вишневой корочке,

      Пушкин в золоте тесьмы,

      и Патрацкой стихи колосом

      вышли будто бы из тьмы.

      «Кораллы белые бутоном…»

      Кораллы белые бутоном

      Цветут, как некий странный куст,

      как будто море странным стоном,

      застыло в камне и мир пуст.

      Остались былые кораллы,

      остался каменный букет.

      Его Вы в руки нежно брали,

      смотрели в море. Моря нет.

      Вас память вдаль несла незримо

      туда, где были Вы давно,

      где Вы скитались пилигримом,

      и Ваша память, как кино.

      Моря и дали там, где юность,

      застыли – каменный букет.

      Какой тогда Вы были юный!

      Коралл остался – странствий след.

      В какой – то бухте Вы стояли,

      коралл Вам девушка дала,

      чтобы о ней не забывали,

      взамен всю юность забрала.

      Теперь коралл источник музы,

      он словно вешалка для бус,

      он открывает в мысли шлюзы,

      но бусы жемчуга без уст.

      «Длинное лицо, глаза простые…»

      Длинное лицо, глаза простые,

      свет в окне, как пламя из огня.

      Ветры бродят горькие, сквозные,

      ямбы ему с ветрами летят.

      Пастернак мне в жизни не встречался,

      знаю его фото наизусть:

      он стоит у форточки печальный,

      и слова застыли в кромке уст.

      Ногти. Пальцы. Спрятаны манжеты.

      Белая рубашка и пиджак.

      Нос прямой у рамы. Шпингалеты.

      Словно он в пространство сделал шаг.

      Взгляд его уходит за мечтами,

      волосы взлохмачены рукой,

      манят его строчки, манят – дали,

      и душа, не знавшая покой.

      Ухо. Шея. Впадина на горле.

      Полнота красивых очень губ.

      Главное – стоит он очень гордый,

      этим бесконечно многим люб.

      Варианты любви

      Сканировал микробы ртом,

      целуя губы сладострастно.

      Потом сказал: «Счастливый дом,

      как хорошо, что в нем есть счастье».

      Она смотрела на него,

      прикрыв глаза от возбужденья,

      пройдя с ним путь любви легко,

      познала прелесть вожделенья.

      Она проникла в тайны губ,

      пила