Броненосцы победы. Топи их всех!. Вячеслав Коротин

крейсерами – шансов практически нет. Если идти на юг, навстречу Рожественскому, то за одиннадцать-двенадцать часов не только успеваем миновать Шантунг, но спуститься миль на шестьдесят-семьдесят южнее, а там уже пойди-найди. Не посмеет Того поставить свои коммуникации под удар, в крайнем случае останется у выхода из Желтого моря и пошлет разведку на юг. Даже если разведчики обнаружат нас с рассветом, что крайне маловероятно, то до Того будут десятки, если не вся сотня миль. Не успеет он, имея всего два-три узла преимущества, нагнать за светлое время суток, а там снова ночь… Ловить надо будет уже чуть ли не в Зондском проливе. Еще неизвестно, пойдем ли мы им…

      Вирен поднялся на мостик «Ретвизана» и приказал сигнальщикам: «Передайте на эскадру: «Командирам вскрыть конверт номер два».

      Даже Желтое море по-настоящему темной ночью становится черным. И если ночь безлунная и беззвездная, то кажется, что черный бархат небес здесь, совсем рядом, достаточно только протянуть руку – и она утонет в его мягкой глубине, и только плеск волн напомнит о том, что море не кончается там же, на расстоянии вытянутой руки. Но иногда, накликанные войной, и в этой тьме появляются призраки. Вот и сейчас, изо всех сил застилая и без того черное небо шлейфом еще более черного дыма, по морю мчался призрак. Стальной призрак, закованный в тысячи тонн брони. Всему миру известно, что броненосец «Полтава» вместе с большей частью экипажа уже почти сутки как покоился на морском дне.

      Но кондуктор Николай Чухрай не чувствовал себя призраком. Стенки едва заметно дрожали от работающих на полном ходу машин, а он, отгоняя сон, пытался сосредоточиться, вглядываясь в беспросветный мрак за амбразурой каземата. Если вдруг появится японский миноносец, его шестидюймовка выстрелит сразу же – орудие уже заряжено, и рядом лежат пять заранее поднятых из погреба снарядов и зарядов к ним. Люди тоже все здесь. Двое дежурят у орудия, а остальные – спят на растянутых здесь же койках. Адмирал приказал поступить так на всей эскадре, объяснив, что бой если и будет, то, скорее всего, утром и артиллеристы должны быть отдохнувшими.

      Настало время, Чухрай тихо разбудил сменщика, занял его место и тут же забылся тревожным сном. А броненосец, словно сорвавшийся куда-то по своим делам железнодорожный вокзал, продолжал упрямо идти на юг.

      Эпилог первой части

      Броненосцы… в ту эпоху, когда броня разумной толщины еще могла остановить любой снаряд, а о высокоточных и ядерных боеприпасах никто и слыхом не слыхивал, самые крупные из морских орудий были настолько дороги, что для них строили огромные корабли, у которых буквально все, кроме дымовых труб, шлюпок и ненужных в бою помещений, было заковано в броню. Десятки скорострельных орудий противоминного калибра делали попытку дневной торпедной атаки на такой корабль, если только он не был сильно поврежден, сущим самоубийством. Так что вражеские броненосцы могли остановить только другие такие же броненосцы. А еще на броненосцах обычно была дюжина орудий среднего (по тогдашним