Дочь генерала. Александр Петров

чтобы написать такой стих, стоило родиться, – прошептала девушка, в полной тишине.

      – О, несчастная! – прогудел Борис, но взглянув на Наташу, спешно пояснил: – …Девица та, что к Васькиному коллеге ушла. Уходить, так к прозаику! Красивому и подающему надежды…

      – Сережа, это автобиографично? – спросил Василий, шмыгнув носом и промокая рукавом глаза.

      – О чем вы! Бросьте препарировать тайну! – взревел чей-то голос, и все резко оглянулись. В дверях, опершись плечом на дверной косяк, стоял высокий блондин в элегантном белом костюме с мужественным загорелым лицом.

      – Валентин! Брат! – хором закричали сожители.

      – Вот решил соскучиться. Заглянул на огонек, и кажется не зря. Серега, если бы это для тебя что-нибудь значило, – сказал Валентин, шагая к поэту, раскрыв объятья, – я бы тебе белый «мерс» подарил за эти вирши.

      – Если поэту машина не нужна, могу я получить, – заботливо предложил Борис.

      – А теперь что-нибудь эдакое, родное! – сказал Валентин. – Чтобы душу согрело!

      – Вот это я, Валь, тебе написал. Называется «Разговор с другом» – поэт опустил голову и задумчиво, немного нараспев прочитал:

      Вино густое, как кровь, как эта июльская ночь, пью сегодня с тобою

      На теплом камне, где прежде сидели вдвоем и подолгу молчали.

      С тобою и только с тобой мне спокойно молчалось всегда.

      Зачем ты меня не учил жить без тебя и молчать без тебя?

      Славка! Не бойся, слышишь, друг, я не забуду тебя. Обещаю.

      В своей непутевой, пьяной жизни пустой не забуду тебя никогда.

      В чаду и безумном кружении дней не забуду тебя никогда,

      Потому что нет у меня никого и не было ничего. Ты один! Вот так…

      Так как ты, умела смотреть на меня только мать, пока я не вырос.

      Из глаз твоих лучилось тепло, тепло, которое так согревало.

      А ты шаркал рядом со мной, припадая на ногу с осколком,

      А ты сидел и молчал, − и тепло разливалось в душе.

      Ты отдавал мне последние деньги и жил непонятно на что,

      Ты не спрашивал о долгах никогда и прощал, забывая.

      Ты протягивал книги, хорошие книги, и тихо шептал: прочти.

      Диктовал ты мне письма друзьям и отцу: им будет приятно, пиши.

      Вино пряное, как слезы, пью и на небо смотрю,

      И звезды – ты их любил – стекают по скулам и бьют по груди.

      Славка! Почему твое сердце оказалось слабым таким?

      Ведь оно столько лет терпело ложь мою и боль от предательств моих.

      А теперь… как мне жить без тебя, когда не с кем молчать?

      И кто меня будет прощать, если я не прощаю себя?

      И кто, не ожидая взамен ничего, будет смотреть на меня

      Глазами, из которых струится тепло и светлая боль?

      И что теперь мне это вино без тебя, холодный гранит и могильный холм?

      Зачем прихожу я сюда, как побитый и брошенный пес?

      И как я забуду тебя, Славка, забуду твой взгляд,

      Когда прожигает он сердце мое до самого адского дна?

      Это ты? Мне стало тепло и спокойно. Это ведь ты?

      Ты пришел успокоить того, кто тебя предавал?

      Ты вернулся простить того, кто тебя убивал?

      Это