Искатели счастья. Александр Петров

руками пошел на битву. Димыч обещал находиться в укрытии и появиться на поле боя в случае нарушения законов честной драки. По мере приближения к «Колизею», я делал всё, чтобы мой животный страх переплавился в боевую ярость. Делал всё, как учил меня Димыч.

      – Не вижу бутылок с вином, – прохрипел из темноты Фофан.

      – Я драться буду, – услышал будто со стороны свой голос, ставший чужим, – только один-на-один, по-честному.

      – Фартовый, значит, – прошипел Фофан. – Тогда ладно. Жирный, сделай этого фраера.

      Я стоял на месте, куда едва достигал рассеянный свет ближайшего фонаря. К тому же из облаков вышла полная луна. Ко мне из-под трибуны вышел парень, который на миг показался мне огромным. Тут я вспомнил слова Димыча, что не стоит бояться крупных соперников – их мышцы более скованы, они флегматичны и малоподвижны. Самые опасные – это поджарые шустрики.

      Пока Жирный стоял напротив и нудно сквернословил, я следил за его руками. Как я и ожидал, он неуклюже шагнул ко мне – и в мою голову полетел его кулак. Я уклонился вправо и левой рукой нанес ему встречный удар в живот, затем сразу правой скользящий удар в висок. Моя левая нога сама собой встретила его лицо снизу, а правая заехала в ягодицу. Мой соперник рухнул на четвереньки в грязь. Ко мне из темноты выскочил разъяренный Фофан, но я успел шагнуть к нему на встречу и нанес быстрые удары в нос и горло. Он замер, задыхаясь, подняв лицо к небу. Из-под носа по губам и подбородку лилась черная в свете луны струйка крови.

      Из темноты выскочили еще трое и окружили меня. Я ждал появления Димыча, ждал подлого удара сзади и последующего избиения ногами. Вертелся волчком, подпрыгивал то к одному, то к другому, но они трусливо отступали. Сердце бешено колотилось, страх полностью улетучился. В груди клокотала одна лишь ярость и абсолютная готовность ко всему!

      – Стоять! – прохрипел Фофан, вернувший себе возможность говорить. – Юрка, ты чего, гад, меня ударил?

      – Прости, но я ждал твоего удара, и просто упредил его.

      – А-а-а! Вона как! – кивнул Фофан, вытирая кровь рукавом телогрейки. – Правильно сделал. А то бы я тебя точно треснул.

      – А как же наш уговор «один-на-один»?

      – Да иди ты со своим уговором! Мне выпить хочется, а ты без бутылки пришел. Понял?! Жирный, ты очнулся? – обратился он к толстяку. Тот вяло поднимался и отряхивал грязь. – Добей гада!

      – Лучше не стоит, – сказал я. – Не видишь, он в нокдауне.

      Жирный чуть наклонился и с разгиба направил кулак в сторону моего лица. Я чуть уклонился, но удар достался моему левому плечу. Там что-то хрустнуло. И тут ярость взорвалась во мне, кровь закипела, и я набросился на Жирного, нанося удары слева и справа. Тот снова рухнул. Я склонился над ним и продолжал наносить удары. Ничего не соображал, ничего не боялся. Лишь бил и бил, безжалостно и тупо. Вдруг мне в плечо вцепилась крепкая рука и отшвырнула прочь от поверженного противника. Я уже собрался нанести удар тому, кто меня одернул, но резко остановился. Мне в лицо весело улыбался Димыч.

      – Да, Юрик, не думал, что мне придется эту шпану от тебя