Гибрид. Для чтения вслух. Игорь Беляев

ЖОРЖ

      Дядя Жорж живет на Никицкой, где бабушка. Даже в том же подъезде. На первом этаже. Только в другой квартире. Бабушкины окна – сюда от парадного. А дяди-Жоржины – туда.

      Тетя Галя говорит, что от этой революции все в нашей семье потерялись. Кроме бабушки. Бабушка не потерялась, потому что у нее на руках была семья. А дядя Жорж тоже сначала потерялся, а потом нашелся. Он стал делать детские игрушки. А когда запретили делать игрушки, пошел на завод и стал делать пластмассу.

      – Скоро дедушкин фарфоровый сервиз можно будет выбросить на помойку. Теперь все будет только из пластмассы, – говорит дядя Жорж.

      Но, по-моему, никто не собирается выбрасывать дедушкин сервиз на помойку.

      Его достает бабушка из шкапа по большим праздникам.

      На Рождество, на Пасху, ну и на бабушкин день рождения.

      – Почему вы в партию не вступаете, если вы такой идейный, – хихикает дядя Сережа.

      А дядя Жорж сразу отбрил дядю Сережу:

      – Лучше быть беспартийным большевиком, чем партийным карьеристом.

      Я ничего не понял. А все засмеялись – какой наш дядя Жорж умный.

      Про дядю Жоржа теперь говорят, что он у нас «беспартийный большевик». А большевик – это значит больше всех.

      Дядя Жорж за столом всегда борется с мещанством. А мы сидим и его слушаем.

      – Народ говорит – война скоро будет. Как его называется, уж больно грибов много было, по осени, – замечает бабушка.

      Дядя Жорж сразу сердится:

      – Много твой народ знает! Сорока ему на хвосте принесла. Нечего чепуху молоть. Работали бы лучше! Вот немцы…

      Тут дядя Жорж садится на своего конька и говорит без конца.

      – При царе все-таки и пили меньше. И жили лучше, – вставляет кто-нибудь.

      Тут уж дядя Жорж совсем распаляется.

      – Это при Николае Кровавом лучше жили?!

      – А товарищ Сталин? Чем не царь?

      Тут все смотрят на окно – закрыта ли форточка.

      Потому что мы ведь живем на первом этаже. И про это надо говорить только тихо, при закрытой форточке. А лучше – вообще помалкивать, как сказала тетя Муся.

      Когда дядя Жорж нашелся после революции, он сразу же поженился на тете Мусе.

      А тетя Муся – врач. Но никого она не лечит, хотя у нее тоже есть белый халат. А ходит на помойки и ругается. Потому что везде одна грязь.

      Дворничиха сказала, что тетя Муся чистая «иврейка». И хорошо хоть у них нет детей. Я тоже думаю, что хорошо. Из-за этого они и меня любят. Им ведь больше любить некого.

      Тетя Муся сказала, я сам слышал, нельзя заводить детей в такое время.

      А у Дворничихи скоро будет еще ребенок. Ей все равно, какое время.

      Один раз дядя Жорж разрешил мне поиграть в свои игрушки.

      Вот здорово!

      У него машинки и железная дорога, которая ездит сама от электричества. Но они все хранятся в подвале, под дяди-Жоржиным окном.

      – Там они будут лежать до лучших времен, – говорит Аня, – пока не заржавеют.

      Дядя Жорж и тетя Муся мне никаких подарков не дарят. Может быть, потому, что у них нет денег. А может, они просто не хотят показывать,