Отечник, составленный святителем Игнатием Брянчаниновым. Святитель Игнатий (Брянчанинов)

шел по дороге с учениками своими. Один из них нашел на дороге небольшую связку зеленого мелкого гороха и сказал старцу: «Отец! Если ты благословишь, то я возьму это!» Старец внимательно посмотрел на него и, как бы удивясь, спросил: «Разве ты положил тут эту связку?» Брат отвечал: «Нет». Старец сказал: «Как же ты хочешь взять то, чего не положил?»

      20. Спросили авву Агафона: «Что больше: телесный ли подвиг или душевное делание?» Старец отвечал: «Подвижника можно уподобить древу: телесный подвиг – листьям его, а душевное делание – плоду. Писание говорит: Всяко древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает и во огнь вметаемо (Мф. 3, 10). Из этого явствует, что цель всего монашеского жительства – стяжание плода, т. е. умной молитвы. Впрочем, как нужны для древа покров и украшение листьями, так нужен для монаха и телесный подвиг».

      21. Братия спросили авву Агафона: «Какой подвиг в монашеском жительстве труднее прочих?» Он отвечал: «Простите меня! Полагаю, что подвиг молитвы труднее всех прочих подвигов. Когда человек захочет излить пред Богом молитву свою, тогда враги, демоны спешат воспрепятствовать молитве, зная, что никакой подвиг столько не опасен для них, сколько опасна молитва, принесенная Богу от всей души. Во всяком другом подвиге, который возложит на себя посвятившийся монашескому жительству, хотя бы он нес этот подвиг настойчиво и постоянно, стяжавает и имеет некоторое упокоение; но молитва до последнего издыхания сопряжена с трудом тяжкой борьбы».

      22. Авва Агафон говорил: «Я никогда не поставлял вечери любви: принимать и подавать душеспасительные наставления было для меня вечерей любви. Думаю: доставление душевной пользы ближнему заменяет собой представление ему вещественной пищи».

      23. Авва Агафон, когда видел какое-либо дело и помысл побуждал его к осуждению, – говорил сам себе: «Агафон! Ты не сделай этого!» Таким образом помысл его успокаивался[26].

      24. Брат сказал авве Агафону: «Мне дана заповедь, но исполнение заповеди сопряжено со скорбию: и хочется исполнить заповедь, и опасаюсь скорби». Старец отвечал: «Если бы ты имел любовь, то исполнил бы заповедь и победил бы скорбь».

      25. Когда настало время кончины аввы Агафона, он пребыл три дня без движения, имея отверстыми глаза и содержа их в одном направлении. Братия толкнули его, сказав: «Авва! Где ты?» Он отвечал: «Предстою суду Божию». Братия сказали ему: «Отец! Неужели и ты боишься?» Он отвечал: «Хотя я старался всеусильно исполнять заповеди Божии, но я человек – и не знаю, угодны ли дела мои Богу». Братия сказали: «Неужели ты не уверен, что дела твои благоугодны Богу?» Старец сказал: «Невозможно удостовериться мне в этом прежде, нежели предстану Богу: потому что иной Суд Божий и иной – человеческий». Когда братия хотели еще сделать вопрос, он сказал им: «Окажите любовь, не говорите со мною, потому что я занят». Сказав это, он немедленно испустил дух с радостию; братия видели, что он кончился, как бы приветствуя своих возлюбленных друзей.

      26. Авва Агафон во всех отношениях строго наблюдал за

26

Отечник.