Конь Огненный. Татьяна Матуш

севшим голосом позвал он, безжалостно обломав Женьке весь кайф от обоняния свежесваренной ухи, – смотри! Тебе это ничего не напоминает?

      – Мать моя… достойная женщина! – ахнул Женя.

      Рисунок изображал самолет, а вернее, аэроплан начала прошлого века: хрупкую фанерную конструкцию с винтом спереди и пулеметом сзади. Судя по двум парам крыльев, это был биплан, а проще – этажерка.

      Брат-летун, похоже, основательно влип. Спереди его атаковал до боли знакомый «летающий топор». И еще один, его брат-близнец, заходил в хвост…

      – А эта-то хрень здесь откуда? – отмер Женька, переводя изумленный взгляд с Глеба на генерала.

      – Я бы тоже хотел это знать, – пожал плечами тот, – легко отдал бы остатки волос за любое количество достоверной информации.

      Погладив начинающую лысеть макушку, Соболев кивком пригласил гостей за стол.

      – Я бы отдал и больше, – задумчиво проговорил Глеб. – Этот летающий топор – очень странная штука. Мне не отделаться от мысли, что в том, что мы оказались здесь, виноват именно он. И если удастся заполучить его… может быть, получится… отыграть все обратно.

      Женька, все еще в шоке, только кивнул, выражая полнейшее согласие.

      Генерал обвел обоих ОЧЕНЬ внимательным взглядом.

      – Похоже, мы договорились, – резюмировал он.

      – Договорились – о чем? – с набитым ртом спросил Женя.

      Самара переспрашивать Соболева не стал, похоже, их с генералом мысли текли в одном направлении.

      – Здесь есть одна проблема, – заметил он, – Ни я, ни мой друг не знаем немецкого.

      – Совсем? – уточнил генерал.

      – Хенде-хох и Гитлер капут, – хихикнул Кореец.

      – Кто такой Гитлер? – удивился генерал, и, не получив ответа, махнул рукой, – ладно, пока это не важно. Французский?

      Оба авиатора синхронно покачали головами.

      – Английский. Свободно.

      – Ну, английский вам там не понадобиться, – сказал Соболев.

      Звук, который вклинился в разговор, оказался низким, монотонным гудением на пределе слышимости. Кореец насторожился, не понимая, что такое. Встрепенулся и Глеб. Соболев остался спокоен, хотя он-то как раз все услышал и понял. Но, не счел нужным прерывать ради странного звука свой обед.

      Звук прервался внезапно, а через несколько секунд за плечом генерала бесшумно возник денщик.

      – Вызывают, Ваше благородие.

      – Я занят.

      – Простите, но это Эрман.

      Соболев сдвинул брови и, чуть резче, чем необходимо, отодвинул тарелку.

      – Прошу меня простить, господа. Дела.

      Дверь в столовую он прикрывать не стал, и господа авиаторы, невольно навострившие уши, отчетливо услышали разговор, который, похоже, никто и не собирался от них скрывать:

      – … Вот как. И где? В «Сорреле?» Ах, у Панаева… И что, там и в самом деле стреляли? Из английских пистолетов? – Глеб с Корейцем переглянулись, похоже, в столице творилось что-то интересное, – И что? Ага… Говоришь, половой