Проблема Спинозы. Ирвин Ялом

говорит Франку шепотом.

      – А тебе помогает то, что ты хранишь молчание?

      – Я слишком расстроен, чтобы доверять своим словам, – отвечает Франку чуть громче. – Якоб говорит верно: моя семья в опасности, и у меня нет никакого иудейского образования, если не считать алфавита, которому он же меня и выучил, рисуя буквы на песке. И даже их он должен был сразу стирать ногой.

      Бенто всем корпусом разворачивается к Франку, подчеркнуто не глядя на Якоба.

      – Ты тоже считаешь, что хотя брату твоему служба в синагоге принесла облегчение, тебя она взволновала?

      Франку кивает.

      – И ты взволновался из-за того, что…

      – Из-за своих сомнений и чувств, – Франку украдкой бросает взгляд на Якоба. – Чувств столь сильных, что мне страшно описывать их. Даже тебе.

      – Доверь мне разобраться в твоих чувствах, а не судить их.

      Франку упорно смотрит вниз, голова его подрагивает.

      – Как ты напуган! – продолжает Бенто. – Позволь мне попытаться успокоить тебя. Прежде всего давай подумаем, рационален ли твой страх.

      Лицо Франку искажается гримасой, и он озадаченно смотрит на Бенто.

      – Давай определим, осмысленны ли твои страхи. Подумай о двух вещах: первое, я тебе ничем не угрожаю. Я даю обещание никогда не повторять сказанного тобою. Более того, я тоже во многом сомневаюсь. Могу даже разделять некоторые твои чувства. И, второе, в Голландии никакой опасности нет, здесь нет инквизиции. Ни в этой лавке, ни в этой общине, ни в этом городе, ни даже в этой стране. Амстердам уже много лет независим от Иберии. Ты знаешь это, не так ли?

      – Да, – тихо отзывается Франку.

      – И при всем при этом часть твоей души, неподвластная тебе, продолжает вести себя так, будто ей угрожает великая и близкая опасность. Разве не удивительно то, насколько разрознены части нашей души? И то, как наше сознание, ее высшая часть, подавляется нашими эмоциями?

      Никакого интереса к этим словам Франку не проявил.

      Бенто помедлил. Он ощущал растущее раздражение и чувство обязанности, почти долга. Но как к нему подступиться? Не слишком ли многого он ждет от Франку – и не слишком ли скоро? Ему вспомнилось множество случаев, когда его собственный разум не мог приглушить страхи. Вот хотя бы вчера вечером, когда он шел наперерез толпе, направляющейся в синагогу на службу в честь шаббата…

      Наконец он решился применить единственный доступный ему рычаг и самым мягким тоном проговорил:

      – Ты умолял меня помочь тебе. Я согласился сделать это. Но если тебе нужна моя помощь, ты должен сегодня мне довериться. Ты должен помочь мне оказать тебе помощь. Ты меня понимаешь?

      – Да, – вздохнув, ответил Франку.

      – Хорошо, тогда твой следующий шаг – проговорить вслух свои страхи.

      Франку затряс головой:

      – Я не могу! Они чудовищны! И они опасны.

      – Не настолько чудовищны, чтобы выдержать свет разума. И я только что доказал тебе, что они не опасны, если нечего бояться. Смелее! Пришло время взглянуть им