Факультет ненужных вещей. Юрий Домбровский

доме, в каждом тополе. Я сразу вспомнила – черноморские бульвары такие. Впрочем, их надо видеть. Георгий Николаевич, а помните тот парк, где вы в тире выиграли матрешку? Вы знаете, Кларочка, она и до сих пор стоит у меня на буфете. Такая огромная! Подарочная! С полметра! Вы никогда не были на море, Кларочка?

      Клара покачала головой. Она все так же неподвижно смотрела на лунное небо и горные мохнатые перевалы.

      – Ну вот и отлично, соберемся все и поедем. Вы еще отпуска-то не брали, хранитель? Ну и не берите! Возьмем вместе в апреле или в мае. – Они остановились перед гостиницей. – Ну вот, товарищи, я и дома. Спасибо. Теперь проводите Кларочку и – спать, спать, Георгий Николаевич, я вам завтра позвоню после работы, хорошо?

      – Хорошо, – ответил он. – Только, если можно, попозднее, я завтра еду в одно место и, наверно, задержусь.

      – Это куда же?

      – Ну по работе надо.

      Лина засмеялась опять.

      – Вот что значит дикий человек. Не знает ни работы, ни отдыха. Ну ничего. Мы теперь за вас с Кларочкой примемся! Затаскаем вас по горам. Эх, жалко, что мне завтра рано вставать! В такие ночи нужно шляться по улицам до рассвета. Ну, привет, товарищи!

      И ушла, помахивая рукой.

      Обратно они шли втроем. Он держал Клару под руку и физически чувствовал, как ей не терпится добраться до кровати и рухнуть лицом в подушку. Он молчал. «Дрянь я все-таки страшная», – подумал он, сказал это слово вслух и сейчас же сгорел от стыда: затряс головой, заулыбался, загримасничал, забормотал что-то. Петька удивленно покосился на него, а Клара спросила:

      – Так во сколько вас завтра разбудить по телефону?

      – Ну вот еще, – ответил он. – С чего это вы меня станете будить? Я вас разбужу!

      Она вздохнула.

      – Отлично!

      – Часов в семь для вас не очень рано? – спросил он.

      – Нет, не очень. Можно и раньше.

      Она вдруг остановилась.

      – Ну, вот уж мой дом, – вздохнула она со страшным облегчением. – Спокойной ночи.

      И она скрылась в глубине двора, даже не простившись.

      Дома он опять зажег все лампы – настольную, люстру, боковой свет, – прошел к столу и бухнулся в кресло. Все здесь еще носило ее отпечатки: вот стул – на нем она сидела, вот стакан – она его не допила, вот половина конфеты, вот книжка – она ее просматривала и бросила на диван. И тут он вдруг понял, что совершенно зря позвал Клару. С Петькой было бы все куда проще. А теперь им придется провести целый день наедине. Ведь в самом лучшем случае – если они попадут на семичасовой – он вернется в шесть! Значит, позвонит Лине часов в восемь-девять. Опять неладно! Впрочем, это уж и не важно. Теперь это не самое главное. Самое главное, что она его все-таки нашла. Ведь приехала-то она одна! Стоп! Ты так уверен, что одна? Он вскочил, сел на диван и стал быстро листать книжку. Нет, конечно, все-таки, конечно, одна. Иначе она сказала бы. Кларе, например, обязательно бы сказала. А впрочем, с нее все станется. Может быть, и не одна. Ну что ж, тогда они как встретятся, так и разойдутся. За эти годы он многому научился, он «изучил науку