Факультет ненужных вещей. Юрий Домбровский

Клара сейчас показалась ему очень красивой. Высокая, тонкая, стройная, с матовым спокойным лицом и черно-синими волосами. И платье было на ней черное и глухое.

      «Похожая на черное распятье», – вспомнил он чью-то строчку.

      – Ну так все в порядке? – спросила она тихо, подходя. На мгновение он задумался, потому что начисто забыл про все и все это надо было вспоминать сначала, а потом бухнул:

      – В порядке, я расписку уж дал.

      – Какую? – испугалась Лина.

      – Как? – схватила его за руку Клара.

      – А это чтоб не убежал, – сказал дед понимающе, – а то заберет золото да и махнет в Америку. Такие события тоже бывают. Вот когда я у Шахворостова купца работал, казначей у него был, такая пьяница горькая, беспортошная, а знаешь как воображал про себя? Так вот раз тоже забрал из магазина выручку за неделю да и…

      – Так ведь золота он даже и не видел, – беспокойно сказала Клара и оглянулась на деда.

      – А там разберут, разберут, видел он или не видел, – отрезал дед и махнул рукой. – Там все до ниточки разберут – кто он, откуда, когда родился, когда женился. Вот директора как вызвали туда, так и пропал. Только оттуда допустили позвонить – запри, мол, кабинет, и пусть ученый сразу ко мне бегит, если его не посадят, конечно. В восемь часов велел зайти.

      – Что? – вскочил Зыбин. – Так что ж ты…

      И как раз зазвонил телефон. Клара подошла и сняла трубку.

      – Да, – сказала она. – Да! Вот передаю. – И протянула трубку Зыбину.

      – Ты что, живой? – спросил директор жизнерадостно. – А я уж звонил в милицию, что, мол, мучаете нашу ученую часть. Что они там от тебя хотят? Золота?

      – Подписку отобрали, – ответил Зыбин.

      – Что?! – сразу взвился директор. – Подписку?.. И ты небось сразу и дал? Эх, шляпа! Зачем же было давать? Ты б хоть со мной посоветовался, а то небось оробел и сразу же подписал. Эх, шляпа, шляпа. Ну ладно, беда невелика. Дед у тебя? Все пьете? И Клару на радостях поите небось? Ты смотри! Я сегодня посмотрел – у нее губы посинели. А кто еще там у тебя?

      – Петр и дед, – ответил Зыбин.

      – И всё? Ты смотри, брат, все прошляпишь, – сказал директор, – и ту, и эту! Ну ладно. Поговорим. Спокойной ночи. И завтра на службе чтоб как стеклышко! Чтоб весь звенел, понял?

      Когда он отошел от телефона, Лина была уже в плаще.

      – Вы сначала меня проводите, – приказала она, – а потом Кларочку доведете до дому. – Она подхватила Клару под руку. – Пойдемте, моя хорошая, вы ведь тоже устали и изнервничались. Ух, какие у вас в Алма-Ате ночи!

      Дед идти отказался.

      – Вы уж одни, вы все молодые, веселые, у вас свои разговоры, а мне завтра с петухами вставать. Мне даром никто деньги платить не желает. Так что прощенья просим.

      И ушел, твердо надев картуз и даже не покачиваясь.

      – Вы заприте дверь, – приказала Лина с порога, когда все вышли. – Как же так, оставлять дом ночью открытым, что так плохо за вами ваши женщины смотрят?

      Луна висела над собором большая, мутно-прозрачная, как кусок янтаря над свечкой. Было светло и