Шрам. Марина и Сергей Дяченко

симптом страха, о котором умолчала в разговоре Фета; от каждого слова «дуэль» ему становилось все труднее и труднее.

      Карвер увидел и понял, и глаза его, устремленные на Солля, полыхнули сознанием полной и окончательной безопасности.

      Дуэль… Дуэль… Поединок…

      Где-то в глубине Эгертовой души метался прежний Солль, исходя бессильной яростью, приказывая немедленно выхватить шпагу и провести в грязи у ног Карвера черту… Но страх уже полностью подчинил себе бывшего лейтенанта, сломил его, парализовал и толкнул на самое постыдное для мужчины преступление: отказ от поединка.

      Эгерт отступил на шаг; темное небо крутилось над его головой, как сумасшедшая карусель. Кто-то ахнул, кто-то предостерегающе закричал; и тогда лейтенант Эгерт Солль повернулся и побежал.

      В тот же вечер, оставив в отчем доме облепленный грязью мундир и прихватив с собой только дорожный саквояж, гонимый невыносимым страхом и еще более тягостным стыдом, Эгерт покинул город.

3

      За мутным окошком быстро вечерело. Дилижанс жалобно постанывал на ухабах; Эгерт сидел, забившись в угол, и безучастно смотрел на серую, однообразную, без устали бегущую назад обочину.

      Со дня, а вернее, с ночи его бегства из Каваррена прошло недели три; чувство окончания света и окончания жизни, овладевшее тогда Эгертом и бросившее его прочь из дому, из города, из мундира и собственной шкуры – это ужасное, мучительное чувство теперь притупилось, и Солль просто сидел в пыльном углу дилижанса, подмостив руку под подбородок, глядя в окно и стараясь ни о чем не думать.

      Саквояж его не поместился на багажной полке, и теперь путался в ногах, мешая спрятать их под сиденье; все багажное отделение заполнено было узлами и корзинами, принадлежавшими странствующему торговцу. Сам торговец, желчный и жилистый старик, сидел теперь напротив; Эгерт прекрасно понимал, что имеет полное право потеснить его вещи ради собственного саквояжа – но не решился сказать и слова в свою защиту.

      Место рядом со стариком занимала хорошенькая, юная, несколько робкая особа – по-видимому, девица преждевременно вылетела из отчего гнезда, чтобы отправиться на поиски работы, мужа и приключений. Заинтересовавшись было Эгертом и не получив с его стороны ни малейшего ответа, бедняжка теперь обиженно водила пальчиком по стеклу.

      Бок о бок с Соллем сидел унылый, неопределенных лет субъект с висящим, как капля, сизым носом и короткими, сплошь в чернилах пальцами. Эгерт про себя определил его, как бродячего писца.

      Плавно покачивалась туша дилижанса; купец прикорнул, навалившись лицом на раму, девица безуспешно ловила назойливую муху, писец, не отрываясь, глядел в пространство, а Эгерт, у которого от неудобной позы ныла спина и затекали ноги, думал о прошлом и будущем.

      Прожив двадцать лет в Каваррене и никогда не удаляясь от него на сколько-нибудь значительное расстояние, он получил теперь возможность увидеть мир – и эта возможность более пугала, нежели радовала. Мир оказался неуютным, бесформенным средоточением городишек, селений, постоялых дворов, дорог, по которым бродили люди