Шрам. Марина и Сергей Дяченко

собственную игру со студентом – кошки-мышки; ясно было, что Эгерт вот уже добрый десяток раз мог быть убит – но зачем-то оставлен в живых.

      – Интересно, – прохрипел он, отпрыгнув на два шага, – хотелось бы мне знать, кому вы продали душу… за ЭТО…

      – Страшно? – спросил незнакомец. Это были его первые слова с начала поединка.

      Эгерт смотрел на него – невиданной силой наделенного старика, равнодушного, с изрезанным морщинами лицом, с огромными холодными глазами без ресниц. Незнакомец даже не запыхался – дыхание его оставалось ровным, как и голос, как и взгляд:

      – Страшно?

      – Нет, – отозвался Эгерт презрительно, и светлое небо свидетелем, что это была чистейшая правда – даже перед лицом неминуемой, казалось, смерти Эгерт не испытывал перед ней трепета. Незнакомец понял это; губы его растянулись, как тогда, в трактире:

      – Что ж…

      Шпаги, зазвенев, скрестились; незнакомец сделал едва уловимое круговое движение клинком – и Эгерт болезненно вскрикнул, тут же решив, что ему вывернули кисть. Пальцы его разжались сами, и фамильная шпага, описав в сером небе дугу, бесславно шлепнулась на груду прошлогодних листьев и утонула в них.

      Прижимая пострадавшую руку к груди, Солль отступил, не сводя с противника глаз. Ему до смерти обидно было, что этим вот приемом немощный старец мог обезоружить его на первой же минуте поединка, и что сам поединок, выходит, был всего лишь фарсом, игрой, поддавками…

      Незнакомец смотрел на него и молчал.

      – Так и будем стоять? – поинтересовался Солль, оскорбленный, но не испуганный. – Что дальше?

      Незнакомец молчал, и Эгерт понял, что его собственные храбрость и презрение к смерти – тоже оружие, которым он сможет унизить своего победителя.

      – Ну, убей, – он усмехнулся, – что ты еще можешь со мной сделать? Я не жалкий студент, чтобы дрожать перед лицом смерти; хочешь увериться в этом? Ударь!

      В лице незнакомца что-то изменилось, он шагнул вперед – и Эгерт с удивлением понял, что тот действительно хочет ударить.

      Убивать безоружного было в глазах Солля величайшей подлостью – он усмехнулся так презрительно, как только мог. Победитель его поднял клинок – не отводя взгляда, Солль бестрепетно смотрел на обнаженное лезвие у самого своего лица:

      – Ну?

      Незнакомец ударил.

      Солль, так и не зажмуривший глаз, видел, как стальное лезвие будто размазалось в воздухе, подобно блестящему вееру; он ожидал удара и смерти – но вместо этого ощутил резкую боль в щеке.

      Ничего еще не понимая, он поднял руку к лицу – по подбородку катились теплые капли. Манжеты рубашки тут же запятнались кровью; мимоходом Эгерт успел порадоваться, что снял мундир и сберег его от порчи.

      Он поднял глаза на незнакомца – и увидел его спину. На ходу пряча шпагу в ножны, тот все так же неторопливо брел прочь.

      – Эй, – крикнул Эгерт, дурачась, – вы все сказали, почтенный?

      Но седой постоялец «Благородного меча» не оглянулся. Так и ушел,