Корсар. Наваждение. Петр Катериничев

искусств, профессор…»

      – И чем же вам так пофартило мое э-э-э-э… творчество, профессор?

      – Вы хотите казаться вульгарнее, чем есть?

      – Да никем и ничем я не хочу казаться! Я такой, какой есть! Точка. Это вы заговорили о моем… э-э-э-э-э… творчестве, вот я и стремлюсь узнать причину вашей радости от лицезрения меня, как вы выразились, вживе…

      – Соблаговолите подписать для меня ваш труд? – Он протянул книжку.

      – Не соблаговолю. Вы ведь ее не читали!

      – Читал. И очень внимательно.

      – Да неужели?

      – «Знаки», по вашему мнению, – это те же жесты, только зафиксированные в камне, металле, дереве, и передают понятные лишь посвященным знания не только непосредственно, но и сквозь века и тысячелетия. И вы дерзнули догадаться, что передают нам те или иные знаки. Это – всегда ценно.

      – Вы считаете?

      – Тот, кто умеет догадываться, имеет право на то, чтобы знать.

      – Отлично. Давайте книжку.

      Корсар отвернул лист, написал: «Профессору Ивану Ильичу Савельеву….», поднял глаза:

      – А вы в какой области профессор, Иван Ильич?

      – В разных. Я доктор биологических наук. Но специализация лежит скорее в плоскости биохимии. Органической химии.

      – Изучаете грибы?

      – Скорее вещества, что составляют живое… во взаимодействии… с другими веществами.

      – Занятно, – пробормотал про себя Корсар. Дописал что положено: «…с добрыми пожеланиями» – и размашисто и неразборчиво расписался.

      – Прошу.

      – Завтра можно будет приобрести вашу новую книгу?

      – Сделайте одолжение. Начало презентации в одиннадцать. Хотя… Как вы сказали? «Завтра» в этой жизни наступает не для всех»?

      – Извините уж меня, бесполетного ученого червя, за такое ребячество… Зависть. К сожалению, я не вызываю искреннего внимания слабого пола.

      «Ты еще крепкий старик, Розенбом!» – пронеслась в голове Корсара фраза из древнего мультфильма.

      – Вы производите впечатление сильного человека.

      – Это так. Но сие – не добавляет мне обаяния. А обаяние – качество куда более ценное, чем сила, и уж куда более редкое… Да, кстати…

      Иван Ильич легко разогнул пятирублевик, свернутый намедни Корсаром из чистого озорства и каким-то образом оказавшийся у Савельева, подал Корсару:

      – Деньги все-таки… Может, сгодится? – Кивнул на пробитую дыру в стене: – Только не говорите, что просто шутили. Таковое у психологов называется «эффект демонстрации».

      – Да. Будем считать, это – риторический прием.

      – Он вам удался… Я думаю, это самое меньшее, на что вы способны.

      – «Каждый человек способен на многое, но не каждый знает, на что он способен», – отшутился было Корсар цитатой из «Бриллиантовой руки».

      – Именно поэтому мне кажется, мы скоро встретимся вновь, – абсолютно серьезно ответил Савельев.

      Он смотрел Корсару прямо в глаза, но вот Дима его глаз – ни цвета, ни выражения – рассмотреть не мог – дымчатая темень линз модных очков