КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы. Леонид Млечин

научились угадывать по разным признакам настроения и желания Сталина. Все делалось намеками, опосредованно…

      Но как же все-таки это происходило? Если пытаться реконструировать события, то что именно Сталин мог приказать людям из НКВД? Сказал наркому Ягоде, что Кирова пора убирать?

      Профессор Наумов:

      – Я думаю, что никому из них он прямо не говорил об убийстве. Ни глупым, ни наивным он не был. У него были способы выразить свои пожелания. Три самых близких к Сталину человека – начальник охраны Паукер, затем Власик и помощник генсека Поскребышев – ловили каждое его слово и передавали главе ведомства госбезопасности. Скажем, Сталин, садясь в машину, что-то говорил. А каждое утро с начальником охраны Власиком встречался нарком, спрашивал, какое настроение у хозяина, о чем он говорил, какие высказывал пожелания…

      Профессор Наумов полагает, что ленинградской операцией непосредственно занимался первый заместитель наркома внутренних дел Яков Агранов.

      Характерно, что доклад о роли зиновьевцев в убийстве Кирова делал не нарком Ягода, не председатель комиссии по расследованию Николай Иванович Ежов, а первый замнаркома Агранов. Он пользовался особым доверием Сталина. Во время Гражданской войны он был со Сталиным в Царицыне, а впоследствии имел возможность встречаться с вождем в нерабочей обстановке.

      В кремлевском кабинете велась запись всех посетителей генерального секретаря. А наиболее доверительные беседы Сталин вел на даче, где посетителей никто не записывал. Агранов научился понимать намеки Сталина.

      Леонид Николаев был не единственным кандидатом на роль убийцы, имелись, похоже, и другие. Первоначально собирались обвинить в убийстве Кирова не Зиновьева с Каменевым, а белую эмиграцию, Российский общевоинский союз. После убийства Ягода отдал указание искать еще и скрытых белогвардейцев.

      Но Сталин уже принял другое решение и приказал Ягоде не терять времени. «А то дам в морду», – обещал Сталин. Это он часто так разговаривал с начальниками госбезопасности: чуть что – «дам в морду».

      Профессор Наумов:

      – Игра шла для Сталина беспроигрышная. Если бы один вариант не получился, запустили бы другой. Киров был обречен. Может быть, он что-то чувствовал? Он, между прочим, незадолго до смерти говорил в своем кругу, что ему не жить…

      Ольга Григорьевна Шатуновская, член Комитета партийного контроля и участник первой комиссии по изучению сталинских преступлений (отрывки ее воспоминаний были опубликованы в 1997 году в «Общей газете»), рассказывала, что видела в архиве Сталина листок, на котором генеральный секретарь собственноручно изобразил два террористических центра – московский и ленинградский. Сначала Сталин поместил Зиновьева и Каменева в ленинградский центр, потом зачеркнул и переставил их в московский.

      Шатуновская рассказывала, что они нашли сотрудника госбезопасности, который в декабре 1934 года охранял камеру Николаева. Он присутствовал и при его допросе Сталиным. Как будто бы Николаев жаловался