Серп демонов и молот ведьм. Владимир Шибаев

вчера бывшему пожирателю ее несостоявшихся надежд:

      – Иди и ты. Туда, где вы все. Такие добрые. На работу меня посылает.

      – Работать, – сипло произнесла красивая женщина, сползла с кухонного табурета, нацедила, громыхнув пустым чайником, воды из крана и, давясь, выпила. – Работать!

      Она готова. Она хочет работать. Но куда ее возьмут? Убирать подъезды – страшный конкурс татарок и таджичек, способных до поры до времени за гроши часами возиться в чужих отбросах. Таскать газеты в тачке – у нее трясутся руки и немеет от усилий левая ступня. В свое время бросила молодая восторженная невеста языковой институт, куда и так еле впихнул ее, через жену начальника, «адмирал». Архивариусы, библиографы, документооборот – господи, какая нудная белиберда. Хотя теперь-то, недавно, вывалила из отцовского шкафа книги и папки, и протирала, и расставляла в стройные, будто салютующие ей ряды по корешкам, гусары к гусарам, уланы к кирасирам. Выпив перед этим всего полбокала. Все ей, Альбине, по рукам, женщине с непотухшей красотой.

      А все потому, что нет любви. Ау, любовь, где Вы? Год или два, и без нее молодая красавица превращается в половую тряпку, рассыпаются шуршащей крупой надежды юной студентки, и череда дней стряхивается, как нитка бус, и они закатываются за диван, за ковер или в пыльный угол, где их уже ждут запасливые хлопотливые чертяшки. А красота?

      Женщина Альбинка запахнула потуже халат и, пошатываясь, отправилась опять к недобитому трюмо и опустилась на пуфик. Из зеркала на нее ощерилась жуткая мужская рожа.

      – А! А-аа! – низким тоном завопила хозяйка, прижав кулачки к ушам. – А!

      – Не ори, чего орешь? – спросил жуткий хриплый голос из зеркала, из рта рожи.

      – Ты! – заорала красавица, сорвала с трюмо подвернувшуюся вязальную спицу и собралась вонзить в глаз зеркалу. – Ты-ы!

      – Чего орать, – повторил зеркальный мужик. Альбинка резко обернулась и вскочила, спица хищно дрожала в ее руке. – Эй! – сказал бандюга, отступая на шаг. – У тебя протечка. Весь низ залило.

      – Убью, глаз проткну. Насквозь, – пообещала Альбинка тихо. – У меня отец «адмирал», скоро придет. Сроком не отмажешься, в тюрьме сгниешь.

      Мужик потоптался секунду, опять чуть отступил.

      – Дверь-то оставила открытую для кого?

      – Что?

      – Дверь, говорю, открытая, вот и вошел.

      – Вот и выходи, как вошел. Я когда ору, на весь подъезд слышно.

      – А ты не ори, – посоветовал мужик, – меньше воды с тебя выйдет.

      – Убью, если врешь.

      – Да ладно, – миролюбиво согласился мужик, – могу и уйти. Мне чего. – А сам подумал: «Удушить бы тебя, дура, подушкой. А после с балкона скинуть, как куклу Мальвину».

      – Ты кто? – округлила глаза Альбинка.

      – Мы слесаря. Течет от вас, вот и вызов. А то мне больно надо глазом рисковать.

      – Иди в ванную, – велела хозяйка. – А я проверю, что ты за слесарь.

      Осторожно она проследовала за коренастым опасным мужиком небольшого флотского роста, по-слесарски облаченным с грязноватую робу. Ванна стояла