Ад закрыт. Все ушли на фронт. Андрей Буровский

Простите, а как вас зовут?

      – Имя у меня очень простое: Есаул.

      – Это не имя, это чин в казачьей кавалерии.

      – Когда человек лишается абсолютно всего… Когда он вынужден бежать из своей страны… Тогда его христианское имя не имеет ни малейшего значения. А из России я ушел есаулом… Хотите стихи?

      – Конечно. Ваши?

      – Мои…

      Уходили мы из Крыма Среди дыма и огня. Я все мимо, мимо, мимо В своего стрелял коня.

      А он плыл изнемогая, За высокою кормой Все еще не понимая, Что прощается со мной.

      Много раз одной могилы Ожидали мы в бою. Конь все плыл, теряя силы, Верил в преданность мою.

      Мой денщик стрелял не мимо. Розовела вдруг вода. Уходящий берег Крыма Я запомнил навсегда.

      Петя невольно представил: в то самое время, когда идет по Севастополю маленький мальчик, потерявший мамину руку, отваливает в море корабль. Ревет сирена, медленно удаляется берег… А за бортом плывет боевой конь, которого некуда взять. Представил и содрогнулся.

      Есаул усмехался, довольный произведенным впечатлением.

      – Скажите… – обратился вдруг Вальтер. – Скажите, а где сейчас ваш денщик, застреливший коня?

      – Он умер во французском Иностранном легионе. Это его я заставлял пить верблюжью мочу, но было уже чересчур поздно.

      – Есаул… Мы пришли сюда, чтобы посмотреть, есть ли здесь люди, которые могли бы встать во главе новой России.

      – Вы уже видите, что нет.

      – А генералы? Руководители белых армий?

      – Они живут прошлым, как и Градоначальник. Хотим мы того или не хотим, но мы – только осколки уже не существующего общества. Мы можем помочь скинуть в России коммунистов… Ради этого многие пойдут драться, но и не более того. Строить мы ничего не умеем и не можем.

      – Вы даже не спрашиваете, почему нас интересуют такие люди и кто нас послал сюда. Неинтересно?

      – Если честно – то нет. Вы не представляете, сколько разных невероятных людей толчется вокруг нас, бедных эмигрантов… От советских агентов и иностранных шпионов до людей, которые носятся с самыми фантастическими идеями. Хотите нас как-то использовать? Это можно. Хотите найти в нас тех, кто сам поведет в будущее? Не получится.

      Петя давно присматривался, включив «третий глаз». Он давно понял, кто этот потертый человек за угловым столиком… Это был Николай Александрович Лопухин. Рядом с ним сидела Надежда Владимировна Лопухина, Римская-Корсакова по отцу. Петя внимательно наблюдал за ними… Отец казался растерянным, неуверенным в себе, часто пьющим. Было заметно, что он рано постарел от постоянного тяжелого труда, от невнятного положения иностранного рабочего в чужой стране. Мать выглядела сгорбившейся и усталой.

      Пете было интересно смотреть на них, но он был не в силах отнестись к ним, как к родителям. Никакой нежности. Ну да… Он родился от этого человека… наверное, достойного, согнувшегося только под колоссальной тяжестью. Ну да… Эту женщину он называл мамой, и не ее вина, что потерял ее руку в толчее. Он