Былины. Коллектив авторов

скоро он от ножика отскакивал,

      Колпаком тот ножик приотваживал;

      Как пролетел тут ножик да мимо-то,

      Ударял он во дверь во дубовую;

      Как выскочила дверь тут с ободвериной,

      Улетела тая дверь да во сени те,

      Двенадцать там своих да татаровей

      Намертво убило, дру́го ранило.

      Как остальны татара проклинают тут:

      «Буди трою проклят, наш татарин ты!»

      Как тут опять Илюше не дойдет сидеть,

      Скоро он к поганому подскакивал,

      Ударил как клюшой его в голову,

      Как тут-то он, поганый, да захамкал есть.

      Хватил затем поганого он за ноги,

      Как начал он поганым тут помахивать.

      Помахиват Илюша, выговариват:

      «Вот мне-ка, братцы, нынче оружье по плечу пришло».

      А бьет-то сам Илюша, выговариват:

      «Крепок-то поганый сам на жилочках,

      А тянется поганый, сам не́ рвется».

      Начал он поганых тут охаживать

      Как этыим поганыим Идолищем.

      Прибил-то он поганых всех в три часу,

      А не оставил тут поганого на семена.

      Как царь тут Костянтин-он Боголюбович.

      Благодарствует его, Илью Муромца:

      «Благодарим тебя, ты старый казак Илья Муромец!

      Нонь ты нас еще да повыручил,

      А нонь ты нас да еще повыключил

      От тыи от смерти безнапрасныи.

      Ах ты, старый казак да Илья Муромец!

      Живи-тко ты здесь у нас на жительстве,

      Пожалую тебя я воеводою».

      Как говорит Илья ему Муромец:

      «Спасибо, царь ты Костянтин Боголюбович!

      А послужил у тя только я три часа,

      А выслужил у тя хлеб-соль мягкую,

      Да я у тя еще слово гладкое,

      Да еще уветливо да приветливо.

      Служил-то я у князя Володимира,

      Служил я у него ровно тридцать лет,

      Не выслужил-то я хлеба-соли там мягкия,

      А не выслужил-то я слова там гладкого,

      Слова у него я уветлива, есть приветлива.

      Да ах ты, царь Костянтин Боголюбович!

      Нельзя-то ведь еще мне зде-ка жить,

      Нельзя-то ведь то было, невозможно есть:

      Оставлен есть оставеш на дороженьке».

      Как царь тот Костянтин Боголюбович

      Насыпал ему чашу красна золота,

      А другую-то чашу скатна жемчугу,

      Третьюю еще чиста серебра.

      Как принимал Илюшенька, взимал к себе,

      Высыпал-то в карман злато-серебро,

      Тот ли-то этот скатный жемчужок.

      Благодарил-то он тут царя Костянтина Боголюбова:

      «Это ведь мое-то зарабочее».

      Как тут-то с царем Костянтином распростилися,

      Тут скоро Илюша поворот держал.

      Придет он на уловно это местечко,

      Ажно тут Иванище притаскано,

      Да ажно тут Иванище придерзано.

      Как и приходит тут Илья Муромец,

      Скидывал он с себя платья те каличие,

      Разувал лапотцы семи шелков,

      Обувал на ножки-то сапожки сафьянные,

      Надевал на ся платьица цветные,

      Взимал тут он к себе своего добра коня;

      Садился тут Илья на добра коня,

      Тут-то