Поверь в свою звезду!. Гульжиан Павловна Садыкова

мамой тяжело переживали очередное несчастье. В будущем мамуля не принужденно расскажет нам о маленькой сестренке Жибек, которая прожила всего четыре месяца. После ее смерти появилась я.

      Пьющий в то время отец, не известно, по какой причине ударил беременную мать в живот. В результате девочка родилась калекой, она совершенно не держала свою крохотную головку. А в последние минуты жизни, задыхаясь, глядела умными глазами на родителей, как бы осуждая их за страдания. У мамы тогда отнялись ноги, а отец плакал и страдал, осознавая свою вину. У вырытой могилки, он пытался кидаться вниз, кричал, рыдал и каялся. Похоронив ребенка, они старались не говорить более на эту тему, и тем более посвящать в это нас. Но терпению бывает предел. Вот так, случайно, не выдержав очередной ссоры, у мамы вырвались осуждения и гнев за боль и утрату. Тогда я спокойно относилась к сказанному и ни кого не осуждала, лишь просто жалела маленькую несчастную малышку.

      Мы росли, познавая мир как-то сами по себе, каждый на свой вкус и понимание. Было мало радости. Долгое время не было даже телевизора. Играть мне приходилось с тряпочными самодельными куклами, фантиками, импровизировать и мечтать.

      Мне было лет пять, когда в нашей полупустой комнате подключили радио, заиграла какая-то музыка. Сколько же было радости, помню, я закричала, заплясала и дико смеялась.

      Со временем появился черно-белый маленький телевизор, к нам по вечерам сбегались посмотреть кино или мультик родственники и соседские ребятишки, которые от души угощались домашним молоком. А мама иногда рассказывала о моих смешных детских проделках…

      Как-то она везла меня годовалую на старенькой коляске в обувной магазинчик, и, купив там мне красные башмачки, решила положить их рядом со мной. Я же, увидев обновку, заворчала, сняв с себя старую обувь, и выбросив ее на землю, возмущаясь и пыхтя, пыталась нацепить на себя новые ботинки. Мама говорила, что сценка была очень забавной, ну а я, все же осталась в новой обуви.

      Более смешной и трагикомичный эпизод из детства, мне и самой помнится отлично, словно, все было вчера. Я тогда ходила в младшую группу детсада, в доме присутствовал явный недостаток. Одним морозным зимним утром, мама, опаздывая на работу, поручила сестре со средним братом отвести меня в детсад. Носок у меня не было, поэтому наспех, как попало, обмотав мои ноги в портянки и одев сверху кирзовые сапоги, старшие повели меня в садик. На полпути я сильно расплакалась от щемящей боли, размотавшиеся портянки ноги не грели, от кирзы жутко отмерзли пальцы, идти не было сил. Сестра, тут же усадив меня на придорожный бугорок, стала вновь укутывать мои онемевшие ноги, запихивая их в сапоги. Тогда я еще не испытывала чувства стыда, не понимала недостатка, просто всегда хотелось, чтоб в кармане были сладкие карамельки или ириски с печеньем. А иногда брала зависть, что у сверстниц есть сладости, платья красивые и яркие, отсутствие коих для меня было совершенно непонятным, иногда от обиды хотелось плакать, и я плакала, не в состоянии объяснить причину,