Две тысячи журавлей. Елена Юрьевна Свительская

назад. Вдруг спиной на бамбук молодой налетел, он как спружинит… и меня, короче, вперёд, мордой об землю! А как поднялся, рожу протёр от земли, а рядом… никого!

      – Ох, Юскэ! Я, конечно, понимаю, что это вы сакэ для праздника варили, да хорошее у вас выходит сакэ, но, право, столько пить непристойно!

      Сакэ?! Значит, ему спьяну примерещился тот чужак или дракон?! Досадно! Про дракона так интересно звучало! Хотя, не знаю, существуют ли в мире драконы? Но Юскэ так говорил, что я было поверил. Да и с воином тем красноглазым тоже вроде хорошо начиналась история. Вот что этому Юскэ стоило подольше рассказать?!

      – Да я тебе клянусь, что я парня того с катаной видел! – возмущался рассказчик за моей спиной. – И того огромного дракона, обвившего его и выглядывающего из-за его спины! Ух, как он жутко зыркнул на меня!

      – Ох, Юскэ, Юскэ! – проворчал его собеседник.

      – Ну, хоть самурая-то того бродячего точно вроде видел, – уже неуверенно сказал Юскэ.

      Парень около священной верёвки ударил в барабан, возвещая о начале мацури и о прибытии Та-но ками. Все селяне подались вперёд, впились взглядами в паланкин, надеясь увидеть, как заволнуется занавесь под невидимыми руками духа ветра, как увидится за тканью силуэт божества или послышится шум его дыхания, сверкнут в глубине и полумраке микоси его удивительные глаза.

      Каннуси вступил в огороженное, очищенное место и приветствовал ками, спел в честь него песню. Люди поклонились, шумно и радостно приветствовали покровителя деревни. Приветственные выкрики, речи растянулись надолго. Потом, по едва уловимому жесту священника, парни, которым доверили нести микоси с гостем, заулыбались, тут же резко посерьёзнели, переступили верёвку, степенно подошли к паланкину, подняли его за брусья, прикреплённые к нему, медленно и почтительно понесли к краю площадки. Люди разошлись, образуя широкий проход.

      Божество в микоси вступило в свои владения. Встречающие напряглись. Все очень старались, готовясь к визиту Та-но ками, но вдруг кто-то что-то упустил, какую-то мелочь, вдруг божество из-за этого разгневается, лишит деревню своей защиты?

      Но гость в паланкине молчал, не спешил никого наказывать, возможно, место очистили достойно, да и улицы убрали прилично, да и ветки сосны с бамбуком, поставленные у входа в каждый дом, украшали деревню более или менее хорошо.

      

      Обход Та-но ками его местности сопровождался многочисленными танцами, песнями и музыкой. Впереди шествия степенно шёл наш каннуси, за ним – мико и староста деревни. После носильщики с микоси. Затем танцующие женщины и мужчины, наши музыканты. За ними бодро шли простые селяне. Вот шествие прошлось по деревне, по лесу, по берегу реки, мимо рисовых и других полей. Вернулось через низину к деревне, подошло к крайнему дому, мечтательно устремлённому к небу своей острой крышей. И вот уже показались расстеленные циновки с угощением для гостя и селян, а ветер принёс нам и Та-но ками восхитительный запах свежеприготовленной еды.

      Вдруг один из носильщиков, Мамору, споткнулся и упал. Поскольку это произошло внезапно, другие от неожиданности не удержались, рухнув вместе с паланкином. Микоси завалился на бок. Люди зашумели, заволновались,