Счастье бывает разным. Иосиф Гольман

было приятно. Очень.

      – Мне тоже, – не кривя душой, сказал Чистов.

      «А ведь действительно странно, – подумал он. – Нарушено пожизненное табу – а мир не перевернулся. Или еще перевернется? А может, просто табу устарело?» – вдруг пришла горькая мысль. Как в старой притче о кобре, которая всю жизнь стерегла сундук. А тот оказался пустым.

      Хотя кобре-то какое дело? Вот ему – другой случай. Неплохо бы знать наконец, что же он такое стерег всю жизнь.

      Да и в отношениях с Натальей тоже следует разбираться сразу.

      Впрочем, тут она его опередила.

      – Вы расстроены? – спросила Фирсова. – Извините, если нарушила душевный покой.

      – Все нормально, – отозвался Чистов. – Спасибо тебе.

      – За что?

      – За тепло. За то, что не просидел вечер перед телевизором. За возможность подумать надо всем этим. Ты-то переживать не будешь? – забеспокоился он. Кроме его проблем, наверняка есть и ее.

      – Буду, конечно, – честно ответила она. – Не из-за мужа. С ним как раз все понятно. Жалко, что я в вас не влюблена.

      – Почему? – не понял он.

      – Тогда бы я за вас боролась. Но все равно спасибо.

      – А спасибо тогда за что?

      – За передышку, наверное. Знаете, как зимой бывает: носишься по городу, замерзнешь как собака, зайдешь в чужой подъезд погреться. Потом дальше бежишь.

      – Вот с подъездом меня раньше никогда не сравнивали, – тихо засмеялся Чистов.

      – Не обижайтесь, Владимир Сергеевич, – попросила она.

      – А я и не обижаюсь. – Он снова обнял Наталью, она приникла к нему, но теперь никакого влечения не было. Просто снова грелись у чужого тепла.

      Как очень быстро выяснилось, события дня на этом не закончились.

      Фирсова уже убежала, наотрез отказавшись от Владимира Сергеевича в качестве провожатого. Он сидел за столом, приводя в порядок чувства и допивая чай – свой и Натальин.

      Телефон вдруг зазвонил как-то особенно требовательно и жестко.

      Черт, телефон – в зависимости от вызывающего – может изменить мелодию звонка. Но уж точно не может звонить особо требовательно и жестко.

      Однако Чистов был готов поклясться, что на том конце провода – его жена, Екатерина Степановна Воскобойникова, которую с малых лет большинство знакомых знали как Джет Кэт. Или – в вольном переводе с английского – Реактивная Катя. В вольном вообще многое допускается – можно на слух перевести и как Бешеная Кошка.

      Произносили все по-разному: кто – с любовью и уважением, кто – с опаской, а то и с ненавистью, – но глобальный смысл от этого не менялся.

      – Володя, здравствуй, – сказала она. – Как ты там?

      – Нормально, – ответил Чистов. – А ты?

      – В порядке. Слушай, есть дело.

      – Слушаю.

      – Сейчас тебе позвонит Иван Басаргин. Помнишь такого?

      Еще бы не помнить!

      Захочешь – не забудешь.

      Вовчик Чистов, сын известного профессора-экономиста, всю сознательную жизнь сох по своей одногодке Катьке Воскобойниковой, дочке серьезного карьерного дипломата. Семьи