Родитель «дубль два». Комбат Найтов

она появилась снова из дверей школы, возле входа которой уже было гораздо больше людей, выходили счастливчики, сдавшие устную математику, но Петр, несмотря на то что не успевал пересказывать вновь и вновь приключившуюся с ним историю, все-таки посматривал на дверь.

      – Эй, вы куда? – раздалось несколько голосов.

      – Я сейчас вернусь, мы в райком РКСМ. Я обещала, если сдаст без троек.

      Пять кварталов по тенистому Большому, правда молчком, с Катей он почти не разговаривал, и вообще, было заметно, что они не дружили.

      – Петя, а ты так и не сказал, в какое училище хочешь пойти.

      – В самое далекое, чтобы отчима не видеть. Маму, правда, жалко.

      – А что так?

      – Злой он, и жадный. В общем, у мамы, меня и Верки одна бухгалтерия, а у них другая. Если я уеду, то Верке больше будет доставаться.

      – А мне казалось…

      – Да ты ж его никогда не видела.

      – Как не видела, видела, они по выходным на набережной гуляют втроем.

      – А нас – пятеро. Поняла?

      – Теперь поняла.

      – Может быть, если я уеду, Веруська с Нинкой вообще-то не разлей вода, то Верке легче будет. Она еще маленькая…

      В здании райкома Петр немного потерялся, потому что Катя бегала туда-сюда, кого-то разыскивая. Наконец, появилась, уже без школьного фартука.

      – Так, Ночных, сказали, чтобы ты сам подошел в тринадцатый кабинет. А я пойду, держи свою бумагу. До завтра.

      В тринадцатом кабинете сидел молодой бровастый капитан с эмблемами кавалериста. Петр, вся жизнь которого в основном прошла на пограничных заставах, четко отрапортовал о прибытии.

      – Садитесь, товарищ Ночных, вот вам анкета, заполняйте. – Сам он продолжал заниматься другими документами, куда-то уходил и приходил, а Петр на небольшом столике заполнял свою анкету, пропуск в другой мир. Пришлось немного помочь, тем, что знал, и что не захотел писать этот очень самостоятельный человечек. В том урезанном виде его анкета просто не пройдет.

      – Готово?

      – Готово, товарищ капитан!

      – Так! Ух ты, из дворян! – довольно улыбаясь, проговорил капитан, как будто бы врага народа поймал.

      – Из дворян, товарищ капитан, и папа, и мама, но вы читайте дальше, отец – с 1913 года в партии. Еще до войны, до той войны. Георгиевский кавалер, кавалер ордена Красного Знамени, и награжден золотым революционным оружием. Вручал лично товарищ Сталин. Оружие у меня дома висит. Могу показать подпись товарища Сталина на этом документе. Мать вместе с ним воевала, была начальником штаба, а я в тачанке родился в шестой армии РККА. Командовал ею бывший генерал-майор Генерального штаба Самойло. Отец с ним всю Империалистическую прошел и всю Гражданскую. Он мой «крестный», и не потому, что меня крестили, а потому, что он предложил меня Петром назвать. Это – который Перекоп брал в двадцатом.

      – Почему мать ушла из НКВД?

      – Потому что ее непосредственным начальником был назначен человек, лично ответственный за смерть моего отца.

      – Фамилия!

      – Кого?

      – Того