Неполитический либерализм в России. Алексей Давыдов

Моя задача – увидеть этот процесс в художественном тексте и объяснить его как способ человека жить в специфических условиях конкретной культуры в конкретную эпоху. Так я превращаю факт литературы в факт культуры.

      Переход, о котором идет речь, может быть двояким.

      Один тип перехода – творческий. Человек на краю между жизнью и смертью победоносно, но ценою жизни ищет новые смыслы. Пушкинские Черкешенка, Татьяна, Моцарт, Дон Гуан и Дона Анна, Тазит, Поэт, Пророк, лермонтовские Поэт, Демон, гончаровский Штольц, тургеневские женщины, булгаковские Мастер и Маргарита, шолоховский Григорий Мелехов, доктор Живаго Пастернака, Лиса А Хули Пелевина, Бенедикт Татьяны Толстой… Этот тип перехода принадлежит формирующейся личности.

      Другой тип перехода несет серое творчество. Человек застрял в своем поиске и как субъект культуры захиревает, умирает. Так застряли и заживо умирают «инвалид в любви», «пародия» на человека Пушкина, «нравственные калеки» Лермонтова, «мертвые души» Гоголя, «уроды» Гончарова, «гамлетики» Тургенева, вишневосадские персонажи Чехова, выносящие приговор исторически сложившейся русскости как уходящему культурному типу. Таковы же «шариковы» Булгакова, «озверевший народ» – красные и «озверевший народ» – белые Шолохова и Пастернака, самозабвенно истребляющие себя в поиске абсолютной истины. Таковы «навозошаропроизводители» и «навозошаротолкатели» Пелевина, таков «слипшийся ком» Ерофеева… Одни гибнут, придя к пониманию своей исторической обреченности. Другие – пройдя предварительно через фанатичный поиск «абсолютной» альтернативы, которая якобы решает все проблемы, ведя в «светлое будущее».

      Именно этот тип перехода и свойствен исторически сложившейся русской культуре. Отсюда дилемма для России. Либо риск социальной динамики, требующей изменения себя и ведущей к развитию, риск веры, любви, творчества, риск рационального образа жизни. Либо патологичная неспособность измениться, активизация мифологического мышления, идиотизм топтания на месте, неизбежно ведущего к умиранию. Россия меняющаяся либо Россия застрявшая – третьего не дано.

* * *

      Методология, которую я применяю, не первая в своем роде. В истории России были две попытки создания методологии социокультурного анализа – обе, на мой взгляд, неудачные. Интерпретаторы российской реальности пытались анализировать человека, опираясь на смыслы то Бога, то народа как на культурные основания. А смысла личности как альтернативы «Богу» и «народу» они не знали. Либо, зная, не поднимали его значимость на уровень нового основания русской культуры. Таким образом, в российском менталитете конкурируют, сложно переплетаясь, три основания и, следовательно, три методологии анализа человеческой реальности: религиозная и народническая, исторически сформировавшиеся в русской культуре, и оппонирующая им личностная, русской культурой отторгаемая.

      Основанием (смыслом всеобщего) в религиозной методологии является ценность Бога. Личность в этом подходе имеет