С неба не только звезды. Марк Казарновский

остановки ее ждал молодой военный. Верно, лейтенант.

* * *

      Прошло много лет. Просто – очень много. Как говорится, люди так долго не живут. Но вот случилось. Живут.

      Я приехал в Москву летом. Гулял. Ходил в музеи, театры. Даже в цирк забрел. Зашел в свой старый двор. Все исчезли. Никого. Поехал на Покровку. Походил, походил вокруг Чистых прудов да и махнул вдоль Яузского бульвара в Подколокольный переулок.

      Дом офицеров стоял незыблемо. Интересно, где Ляля? Ворота дома, где жила на галдарейке Женька, закрыты. Надпись на воротах говорит, что теперь это какой-то офисный центр.

      И в квартире Витьки Баева никого. Домик надстроен и весь занят бизнес центром.

      Что-то мне стало совсем грустно и я побрел через Хитровский переулок, мимо церкви Трех Святителей домой.

      Достал старую записную книжку, стал звонить.

      Ни один телефон не отвечал. Ни моих ребят, с которыми мы так успешно кадрили девочек с Хитровки, ни этих девочек.

      И вдруг один телефон ответил. Я осторожно как-то попросил к телефону Ирину. Осторожно – потому что прошло столько лет. Всякое может случиться.

      Женщина, которая ответила, помедлила несколько секунд и вдруг засмеялась:

      – Батюшки, вот уж не ожидала услышать Марка. Откуда ты?

      – Я – ни откуда. Давай встретимся. На Чистых, напротив Колизея. И прямо сейчас, а то у меня сердце разорвется.

      – Ну, все равно нужно подождать. Хотя бы час. Сам подумай, какая дама неожиданно, без подготовки побежит на свидание с мужчиной, с которым не виделась без малого полвека.

      – Да, да, понял. Жду.

      Ирину я узнал сразу. Мы обнялись и, вот странно, я заплакал. Плакал обо всем сразу. О Чистых, в середине которых ресторан-поплавок, о моих ребятах, о девочках. О близких, которых уже давно нет со мной. О том, что у меня исчез огромный пласт жизни. И что, вероятно, все могло бы быть иначе. А как?

      Ирина не плакала, а просто обняла меня и вот так мы и стояли. Народ иногда оборачивался, но не любопытствовал. А мне казалось, что мимо нас идут барышни, корсетницы, экономки, горничные, цветочницы. В общем, все из девятнадцатого века. И мои друзья, все в гусарских мундирах, лихо клеят этих милых барышень.

      Я заплакал еще сильнее, и Ирка начала было беспокоиться. Сквозь слезы я пробормотал: потерпи, это сейчас пройдет.

      И прошло. От старого остался только запах волос Ирины. Свежестью, луговой травой и какими-то тонкими духами.

* * *

      В кафе Ирина мне про всех рассказала. Взяв с меня честное слово, что я не буду особенно расстраиваться. Я – обещал.

      Женька родила Левке трех детей и они умотали в Израиль. Там в положенное время и Женя, и Лева ушли из жизни. А дети живут хорошо, но никого из Левкиных и Женькиных друзей не знают. Некогда, работают.

      Лорка с Ариком оказались в результате в Якутске. Где Арик работал кем-то большим в геологии. Живут не особенно ладно, но детей производят.

      А Сашка Гагарин с Ниной не соединился. Вернее, соединился, но не навечно. И поэтому уже давно живет во Франции и занимается оценкой антиквариата. Более того,