Тайная история. Донна Тартт

такой древний римлянин. Вот кто бы нам все истолковал.

      Мы повернули домой, и вскоре, с вершины очередного подъема, вдали показались крыши общежитий. В холодной пустоте темнеющего неба молочной лункой ногтя плыл месяц. Я еще не привык к этим жутковатым осенним сумеркам, к резкому похолоданию и раннему приходу темноты. Вечер наступал слишком быстро, и опускавшаяся на луг мертвая тишина наполняла сердце странным трепетом и печалью. Я с тоской подумал об общежитии: пустые коридоры, старые газовые рожки, скрежет ключа в замке.

      – Ну, до встречи, – сказал Чарльз, когда мы подошли к крыльцу Монмута. В свете фонаря его лицо казалось неестественно бледным.

      Я увидел, что в Общинах уже зажглись огни и в окнах столовой мелькают темные силуэты.

      – Здорово погуляли, – сказал я, засовывая руки поглубже в карманы. – Может быть, поужинаете со мной?

      – Боюсь, что нет. Нам нужно домой.

      – Ну что же… – Я и огорчился, и почувствовал некоторое облегчение. – Значит, в другой раз.

      – Слушай, а может?.. – вдруг произнесла Камилла, взглянув на брата. Тот нахмурился:

      – Хм… А давай.

      – Пойдем ужинать к нам, – сказала она, резко, словно в порыве вдохновения, повернувшись ко мне.

      – Нет-нет, – поспешно отказался я.

      – Пойдем, правда.

      – Спасибо, не стоит. Серьезно, не беспокойтесь.

      – Пойдем-пойдем, – любезно сказал Чарльз. – У нас нет ничего особенного, но мы будем рады, если ты присоединишься.

      Меня захлестнул прилив благодарности. На самом деле я хотел пойти с ними, очень хотел.

      – А я точно не помешаю?

      – Ничуть, – решительно заявила Камилла. – Пошли.

      Чарльз и Камилла снимали меблированную квартиру на последнем этаже четырехэтажного дома в Северном Хэмпдене. Миновав прихожую, я оказался в маленькой гостиной со скошенными стенами и мансардными окнами. Кресла и тяжелый диван были обтянуты пыльной, протершейся на подлокотниках парчой: на бронзовой ткани – узор из роз, на болотно-зеленой – из желудей и дубовых листьев. Повсюду потемневшие от времени полотняные салфетки. На каминной полке поблескивала пара подсвечников со стеклянными подвесками и несколько потускневших серебряных тарелок.

      В квартире не то чтобы царил полный беспорядок, но до него было недалеко. Везде, где только можно, громоздились стопки книг; столы были завалены бумагами, пепельницами, бутылками из-под виски и коробками из-под конфет; по узкому коридору было не пройти из-за сваленных у стен зонтиков и галош. В комнате Чарльза на коврике была разбросана одежда, а через дверцу шкафа перекинута охапка разноцветных галстуков; ночной столик у кровати Камиллы был заставлен грязными чашками, среди которых подтекали перьевые ручки. В стакане засыхал букет ноготков, в изножье кровати был разложен незавершенный пасьянс. Общая планировка квартиры производила очень странное впечатление. Окна встречались в самых неожиданных местах, узкие коридорчики заканчивались тупиками, а дверные проемы были настолько