Тамарин. Михаил Авдеев

ему от себя, посоветуйте, сделайте, как хотите. – И она это сказала тоном балованного дитяти, которое не знает «нет», когда говорит «я хочу».

      Я задумался. Новых знакомств без нужды Тамарин не очень любит; советовать ему было нелегко: не таков он, чтобы послушал советов. Я был в затруднении.

      – Сделаете, Иван Васильич? – сказала Варенька, и в голосе ее была такая настойчивость и просьба, она так мило и уверенно посмотрела на меня, что я ни за что на свете не захотел бы отказать ей.

      – Хорошо, будьте покойны, – сказал я. Вскоре возвратились и баронесса с Тамариным.

      На дворе стало темно и сыро. Подали свечи, и все перешли в гостиную.

      Баронесса взяла шляпу, сделала знак мужу и, извинясь, что у нее болит голова, уехала. Мы с Тамариным вышли ее провожать; он тоже было взялся за фуражку, но я у него отнял ее.

      – Погодите, закусим, – сказал я.

      – Да я никогда не ужинаю!

      – Ну, уж там как хотите, а без хлеба-соли не отпущу.

      Делать было нечего: он возвратился в гостиную. Я взял его за руку и подвел к Мавре Савишне.

      – Сергей Петрович Тамарин, внук покойной княгини Анны Игнатьевны, – сказал я.

      Тамарин, спасибо ему, не показал виду, что мое неожиданное представление его удивило. Он молча поклонился.

      – Очень рада познакомиться, батюшка, очень рада! – говорила Мавра Савишна. – Я с покойной княгиней была очень дружна. Она вас очень любила и часто вспоминала о вас. «Что бы Сереже навестить меня на старости, хоть бы раз его, голубчика, увидеть!» – говаривала покойница, дай Бог ей царство небесное; да не исполнилось ее желание. Конечно, не ваша была воля: служба не свой брат.

      – Я бабушки не видел с семи лет, – сказал Сергей Петрович, – и, признаюсь, едва ее помню.

      – Ну да, конечно, где ж вам помнить ее; а покойница вас очень любила.

      Потом разговор перешел к добрым качествам покойницы, о которых распространялась, впрочем, только Мавра Савишна, да изредка жена ей поддакивала; потом разговор сделался общим, потом стали ужинать, а потом наконец и разъехались.

      – Милости просим к нам, – сказала Тамарину Мавра Савишна, уезжая. – Мы ведь соседи и вам всегда будем рады!

      – Что вам, Иван Васильич, пришла фантазия представить меня старушке? – уезжая, сказал мне Сергей Петрович, не совсем с довольным видом.

      – Она ваша соседка, добрая такая, вам будет у них весело, у нее дочь – невеста, – пробормотал я.

      – А мне-то что?

      – Как что? Она – девушка с состоянием…

      – Хм! Полтораста душ! – сказал Тамарин.

      – Конечно, состояние небольшое, зато хорошенькая!

      – На всех хорошеньких не переженишься, – сказал он, садясь в коляску.

      «Ну, да ты там что себе ни думай, а желание Вареньки я исполнил, и придется тебе познакомиться с ними», – думал я про себя.

      И в самом деле, Тамарин был у них на другой день с визитом и даже обедал, потому что без обеда от Мавры Савишны уехать было нельзя.

      А дня через три Варенька отправила письмо в город следующего содержания:

      «Я