Развод по-бандитски. Владимир Колычев

но и останавливать его не стал. Он хоть не жалует мокруху, но сейчас иного выхода нет. По прямой «Волга» выедет из города, там свернет в лес, где и сотворится темное дело.

      – Куда прямо? – запаниковала Чалка. – Не надо прямо! Домой хочу!

      Пижон схватил ее за шею, сунул голову себе под мышку.

      – Домой тебя отвезем. Домой.

      Чалка захрипела, пытаясь вырваться, но Пижон не ослаблял хватку. И вскоре она, вытянув ноги, затихла. Жаль бабу, но другого выхода не было. И все-таки Сыроед с осуждением глянул на Пижона.

      – Теперь нам без Цыпы никак. И ты ее найдешь! – распорядился он.

      Пижон кивнул, подчиняясь его воле. А Сыроед продолжал:

      – Мне Цыпу отдашь, если она тебе не нужна.

      – Да не вопрос. Если удержишь, бери ее, сколько хочешь, и по самое, куда сможешь.

      – Ты за меня не переживай. Я ее не обижу.

      – Ну, ну…

      Честно говоря, Сыроед и сам сомневался, что сможет удержать Цыпу. Уж больно норовистая она баба. Но попытка не пытка. А вдруг она станет его марухой? Если это случится, то жизнь точно удалась…

* * *

      Закатное солнце слепило глаза. Фома приложил ко лбу ладонь, из-под этого козырька разглядывая машины, что мчались к нему с запада. Две иномарки и три «девятки» тонули в клубах пыли, подкрашенной солнцем в багровый цвет.

      Десятка два бойцов у Касатона, а у Фомы чуть больше дюжины. И сам Касатон мчится как на пожар, торопится порвать и утопить в крови своего соперника. Но Фоме не страшно. Закатное солнце светило врагу в спину. Это знак свыше. Это солнце означало закат для самого Касатона.

      Машины четко встали по всей ширине поля, бамперы на одной ровной линии. Бойцы с помповыми ружьями выходят быстро, слаженно сбиваются в одну толпу. Касатон во главе, к Фоме он идет широким шагом, борзо, нахраписто. Но все это понты, и Фома это понимал.

      – Какие проблемы, брат? – спросил он, сдерживая пренебрежительную насмешку.

      – Какой ты мне брат? – скривился Касатон.

      – Даже так? – недоуменно повел бровью Фома.

      – Ты зачем Шрама завалил?

      – Не, ну вы слышали? – засмеялся Фома. – Лимон, ты это слышал? Сермяга, ты что скажешь? Валерьян, тебе не смешно?

      Он знал почти всех бойцов в команде Касатона, к ним он сейчас и обращался. Всем видом своим показывал, что и Лимон для него свой, и Сермяга, и все остальные. Он здесь старший среди всех, а Касатон просто случайный человек.

      – Смеется тот, кто смеется последним! – заявил Касатон.

      Фома рассмеялся еще громче. Более дешевого и глупого пафоса он давно уже не слышал.

      – Ты кому за Шрама предъявляешь? Сначала ты предъявил это Вайсу, теперь мне? Вайс тебя как последнего сделал, землю у тебя отобрал; так ты на меня теперь переключился? Лоха нашел, да?.. У тебя мозги хромают, Касатон… Слышали, пацаны, ваш бригадир с дуба рухнул! Он баран по жизни! А что бывает, когда баран львами рулить начинает? Львы тогда сами баранами становятся. Хотите быть бяшками? Так вы уже в них превращаетесь! Где «Краснополь»? Где вокзал? Где «Ночное рандеву»? Где «Сталь-банк»? Куда все это ушло? «Восточные» там сейчас рулят, да? А почему?

      – Да потому