Да здравствует «Застой»!. Андрей Буровский

повесть о том, как жил советский народ. Как жил – не только в значении, что ел и что надевал на себя. Но главным образом о чем и как думал, чего хотел, к чему стремился.

      Только когда мы расскажем все эти повести, можно будет хоть что-то понять.

      Глава 2

      Политический «застой»

      Внук спрашивает Брежнева:

      – Дедушка, ты кто?

      – Я? Президент.

      – А когда я буду такой же старый, как ты, я тоже стану президентом?

      – Ну не может же в стране быть сразу два президента?!

Анекдот 1980 года

      Реальная политическая сила

      Всегда и во всех случаях политик достигает успеха, если умеет работать с реальными политическими силами. Способы могут быть разными, но идеализм карается сразу и по полной программе. Форма «кары» тоже различна, но в любом случае самые хорошие идеи реализованы не будут.

      Судя по всему, Петр III был очень хорошим императором. Его реформы стали важнейшей частью политики страны на десятилетия вперед. Но какова роль гвардии в российской политике, император не видел или не хотел видеть. В результате Петра III свергла и убила собственная жена, опиравшаяся на гвардию. После чего продолжала его же политику, уже от своего имени, но неукоснительно принимая во внимание гвардейское мнение и гвардейские интересы.

      Часто говорят о том, что после смерти Сталина за власть стали бороться могучие ведомства: армия и госбезопасность. Это верно, но борьба этих ведомств может быть уподоблена борьбе двух гвардейских полков: Преображенского и Семеновского. В целом же в СССР была лишь одна реальная политическая сила: партийная номенклатура. Она возглавляла все ведомства, все министерства и подсистемы общества, командовала экономикой, армией, госбезопасностью, милицией… словом, всем. Не было в СССР абсолютно никакой силы, независимой от номенклатуры.

      Никита Сергеевич мог иметь какие угодно, пусть самые замечательные планы. Но он почему-то решил, что партийно-государственный аппарат, номенклатура, будет покорен ему в той же степени, что и Сталину. Он вел себя как диктатор, стоящий над аппаратом и властный повелевать, как единый и бесспорный владыка. А аппарат за последние годы правления Сталина вырос численно и окреп. Аппарат привык все больше полагаться на самого себя. Аппарат был готов работать, он состоял вовсе не из дармоедов и не из предателей, как часто пытались показать в годы «перестройки». Но аппарат хотел стабильности. Аппарат хотел определенности и гарантий своего положения.

      При Сталине способ ротации кадров был простой: репрессии. Причем не только расстрел или лагерь навсегда губили номенклатурщика. Простое отстранение от должности сразу отсекало его от всех пайков и привилегий, от пользования строго расписанным по чину государственным имуществом. То есть отстранение от должности было тем же, чем была революция для имущего класса.

      Сталин регулярно устраивал такую «революцию» для части номенклатуры – и в результате держал ее в тонусе. Номенклатура хотела оставаться при должностях, а вместе с ними и при