Да здравствует «Застой»!. Андрей Буровский

ранная книга. Наверное, она покажется странной и для очень многих моих сверстников. Это книга об исторической эпохе, которая закончилась. Реалии быта, реалии политики эпохи Л.И. Брежнева – такое же достояние истории, как реалии быта Франции времен Людовика XIV, Римской империи времен Веспасиана Флавия или Российской империи Николая I. Это было, но этого никогда больше не будет. Не будет «ленинских комнат» в школе и надписей «Слава КПСС!» на фасадах домов, очередей за колбасой и водки по 3 рубля 12 копеек. Не будет понятия «получить квартиру» и «распределения» выпускников институтов, не будет пятилеток и съездов КПСС, пионерии и комсомола. Не будет давки за колготками и трусами, культа науки и дешевых книг, которые расхватывают, как горячие пирожки. Не будет всенародных споров о том, может ли машина мыслить и где ловить «снежного человека». Все это – только наше прошлое.

      Но прошлое это недавнее. Более 80 млн жителей Российской Федерации сегодня старше 50 лет. Все эти люди, в большинстве своем еще не старые и довольно активные, хорошо помнят эпоху. Все мы можем рассказать об этих реалиях как части своего собственного опыта. Вот рассказываю я своим сыновьям и дочкам об эпохе Л.И. Брежнева… И чувствую сам себя чем-то вроде ожившего соратника Ярослава Мудрого, который рассказывает потомкам про тиунов, дружинников и как он участвовал в набегах на Византию.

      Мы жили в эту эпоху, но мы не называли ее «застоем». Википедия утверждает, что «после 1975 года за годами правления Брежнева прочно утвердилось определение: «Эпоха застоя»[1]. Это полнейшее вранье. Даже странно, что люди могут врать настолько нахально и глупо. Сам термин «застой» очень поздний и чисто политического происхождения. По одним данным, автор этого термина – Михаил Сергеевич Горбачев. Это он произнес слово «застой» на XXVII съезде КПСС… Этот, предпоследний в истории КПСС съезд, первый после смертей Л.И. Брежнева, Ю.В. Андропова и К.У. Черненко, проходил в Москве с 25 февраля по 6 марта 1986-го.

      На съезде новый Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев прочитал политический доклад, в котором сообщил 4993 делегатам, что в последние годы правления Брежнева «в жизни общества начали проступать застойные явления» как в экономической, так и в социальной сферах[2].

      По одним данным, журналисты мгновенно превратили «застойные явления» в «эпоху застоя». По другим данным, сначала про «годы застоя» заговорил Борис Ельцин. Использовал фразу Горбачева, заговорил о «годах застоя», а с его легкой руки журналисты подхватили и понесли в массы этот слоган.

      Так что считать авторами слов Горбачева или Ельцина – неясно. Тем более, неизвестно, кто писал Горбачеву исходный доклад со словами о «застойных явлениях». Единственно, что очевидно – про «годы застоя» заговорили с 1986 года… Когда «годы застоя» уже закончились.

      Или не закончились? То концом «лет застоя» называют 1982-й, – в ноябре этого года умер Л.И. Брежнев. То апрель 1985-го, когда к власти пришел Горбачев и объявил «перестройку». То 1986-й, год XXVII съезда КПСС. То даже 1988-й…

      А когда начались «годы застоя»? Тут царит вообще полная сумятица. Горбачев-то, да и Ельцин имели в виду самые последние годы правления Брежнева, примерно 1978–1982. Пресса «демократического» направления сразу завыла про все 1980-е годы как сугубо «застойные». Это мнение встречается и сейчас, в том числе в Интернете: «Застой (1980-е гг.), эпоха в истории СССР, когда прогресс 1960–1970-х сменился показухой и замалчиванием проблемных вопросов. Эпоха застоя связывается с заключительным этапом правления престарелого советского лидера Л.И. Брежнева»[3].

      Но какой же в 1970-е – и прогресс?! «Демократическая» интеллигенция считала, что «застой» сменяет «оттепель» или «эпоху 60-х». В 1960-е годы все было легко и здорово. После ужасов сталинщины, а главное – после смерти Сталина началась «оттепель». Часть «незаконно репрессированных» выпустили из лагерей, начальство разрешило говорить о том, о чем всегда полагалось молчать. Например, обсуждать, какая «модель социализма» лучше другой. Этими обсуждениями с упоением занималась часть столичной интеллигенции – особенно потомки недорезанных Сталиным большевичков. Свою горластую и нахрапистую кучку болтунов они гордо называли «шестидесятниками». «Шестидесятники» жаждали обновления советского строя и демократии… Обновление они понимали как извлечение из нафталина того, что болтали их дедушки-большевички на партийных дискуссиях 1920 года. Под демократией понимали право каждого из «шестидесятников» публично высказывать свое драгоценное мнение. И чтобы это мнение власти предержащие немедленно использовали бы в политике.

      В «эпоху 60-х» публиковался «Один день Ивана Денисовича» Солженицына и кое-какая другая «лагерная литература». Не было ни слова сказано о массовых расстрелах, системе заложников, геноциде времен Гражданской войны 1917–1922 годов, но Сталина не ругал только ленивый. Время было дурное и звонкое.

      Позже, когда власть догадалась погромче цыкнуть, многие из «шестидесятников» драпанули за рубеж и там «боролись за демократию» – если хоть кто-то слушал.

      По мнению двух «диссидентов», «эпоха 60-х» простирается с 1961 года, когда на XXII съезде КПСС провозгласили

1

http://ru.wikipedia.org/wiki / Эпоха застоя

2

Горбачев М.С. Политический доклад Центрального Комитета КПСС XXVII съезду Коммунистической Партии Советского Союза // 27-й съезд КПСС: Материалы. М.: Политиздат, 1986.

3

http://samuraev.narod.ru/coment/z/c_z002.htm