Полет сокола. Уилбур Смит

не любили подчиняться авторитетам и уставам. Многообещающий старт военной карьеры не помешал Зуге нажить в Индии сильных врагов, что ставило под сомнение его будущее в тех краях. Подобно Робин, он все еще искал себя, и, встретившись после долгих лет разлуки, брат с сестрой приветствовали друг друга с теплотой, какую редко выказывали в детстве.

      В «Золотом вепре», куда Зуга повел сестру ужинать, она, в восторге от такой перемены в ежедневной рутине, решилась на второй бокал кларета и заметно воспрянула духом.

      – Черт возьми, сестренка, ты похорошела, – заметил брат, подмигнув.

      Армейская развязность поначалу шокировала Робин, но она быстро привыкла. В нищих кварталах, где приходилось работать, звучало и не такое.

      – Ты слишком хороша, чтобы проводить жизнь среди этих жутких старух.

      Настроение беседы мгновенно изменилось, и Робин наконец доверилась брату, излив свои переживания. Он слушал сочувственно, взяв ее за руку, и она тихо, но с отчаянной решимостью продолжала:

      – Зуга, я должна вернуться в Африку. Я умру, если останусь здесь. Да-да, засохну и умру!

      – Боже мой, почему именно в Африку?

      – Я там родилась, там моя судьба… и потому, что там папа, где-то там.

      – Я тоже там родился. – Улыбка смягчила резкие черты его лица. – Насчет судьбы – не уверен… Конечно, я не прочь бы отправиться туда поохотиться, но что касается отца… Тебе не кажется, что главной его заботой был всегда Фуллер Баллантайн? Не могу представить, что ты до сих пор питаешь к нему столь горячие родственные чувства.

      – Он не такой, как другие, Зуга, его нельзя судить по обычным меркам.

      – С тобой многие согласились бы, – хмыкнул брат, – в миссионерском обществе или Министерстве иностранных дел… Но как отец, он…

      – Я люблю его! – с вызовом воскликнула Робин. – Сильнее – разве что Бога.

      – Он погубил мать, ты ведь знаешь. – Губы брата сжались в привычную жесткую линию. – Взял на Замбези в сезон лихорадки и этим убил так же верно, как если бы приставил ей пистолет к виску.

      Помолчав, Робин с грустью промолвила:

      – Да, пожалуй, его нельзя назвать ни хорошим отцом, ни любящим мужем, зато как мечтатель, первооткрыватель, просветитель…

      Зуга крепко сжал ее руку:

      – Верно, сестренка!

      – Я читала его книги, письма, все, что он писал маме или нам, и знаю точно, что мое место там, в Африке, с ним!

      Зуга задумчиво погладил густые бакенбарды.

      – Ты всегда умела меня вдохновить… – Неожиданно он сменил тему: – Слышала, что на Оранжевой реке нашли алмазы? – Зуга поднял бокал, внимательно разглядывая осадок на дне. – Ты и я, мы с тобой такие разные и в то же время очень похожие.

      Долив еще вина, он небрежно заметил:

      – Я по уши в долгах, сестренка.

      Робин похолодела, она с детства боялась этих слов.

      – Сколько? – тихо спросила она наконец.

      – Двести фунтов.

      – Так