Чистый кайф. Андрей Геласимов

фига по всему миру. Вы бы лучше тогда и меня по башке своей дубиной стукнули.

      Они говорят – будешь дерзить, стукнем. После этого пригнали с соседнего хутора тачку и повезли Дёму к врачам. Меня не повезли. Руку перемотали и говорят – у тебя огнестрел, сам разбирайся. Нам терки с ментами ни к чему.

      Майка с братом в больничку поехала. Она, по ходу, освоилась там с этими спортсменами. А я вернулся в город на попутке, и товарищ капитан отвел меня в военный госпиталь. У него там знакомые оказались. В ментовку насчет огнестрела сообщать не стали. Им похуй.

      В общем, брат хотел узнать правду, и я ему рассказал. Было так-то, так-то. Там-то, там-то. Ничего не скрыл. Потому что мы с братом – идеальные братаны.

      – А Дёма попал серьезно. Врач сказал – дурачком скорее всего останется. Будет слюни пускать.

      – Да-а, – покачал головой брат. – Лютый замес… Мне единственно непонятно – зачем ты вписался?

      – Как зачем? – Я удивился даже. – Была же проблема.

      – Так это его проблема. Он сам ее создал. Сам во всем виноват.

      – И что? Значит, помогать не надо?

      – Нет.

      – Пиздец у тебя философия! – Я вынул сигарету и закурил.

      – Он же конченый наркоман! А ты вон «Моби Дика» читаешь… – Брат схватил со старого кресла толстенную книгу. – На хера тебе этот урод?

      – Уродам тоже помогать не надо?

      – Пошел в жопу.

      – Брат, – я ему сказал. – Ты мне список потом напиши.

      – Какой список?

      – Ну, список… – Я руками в воздухе показал лист бумаги. – Кому, типа, не помогать. Начало уже есть – уроды и кто виноват. Чо там у тебя дальше?

      Он на меня посмотрел, как на последнего долбоеба.

      – Дёма сам себе приключений на жопу нашел.

      – А ты с понтом такой, что каждый по заслугам от жизни получает?

      – Конечно! – он чуть не заорал. – А как, блядь, иначе?! Я, например, строю свою жизнь. Делаю все ровно.

      И складывается! Жизнь, брат, отвечает. А этот придурок сам все разъебашил. Своими руками. Ну кто заставлял его колоться? Он сам упал ниже плинтуса.

      – И чо? Простить ему эту хуйню ты не можешь?

      – Да не в этом, блядь, дело!

      – А в чем?! Думаю – как раз в этом.

      Я докурил, потом выглянул из гаража. Вадика нигде не было. Минут пятнадцать уже не слышно было, как он колотит резиновой херней по стене.

      – Ты знаешь, братан, – повернулся я к брату. – Скорее всего, ты прав. Но по мне так, наверное, стоит самому ебнуться ниже плинтуса и даже заделаться последним чмом, лишь бы ты мог простить человека… Каким бы говном он при этом ни был… Вот что я думаю, брат.

      Мы помолчали немного, послушали тошнотный «Модерн Токинг», блеявший откуда-то из соседних гаражей, и брат собрался домой.

      – Ладно, пойду я.

      – Давай.

      У выхода он задержался:

      – Ты бабки-то собираешься возвращать бандитам?

      – А куда я денусь?

      – Где возьмешь?

      – Вообще без понятия.

      – Дома