Миллионщик. АНАТОЛИЙ БЕСХЛЕБНЫЙ

орудуют. Да где это видано, чтоб колбаса десятку стоила? Совсем, наверное, оборзеют скоро.

      – Но… Антон… э-э… как Вас по батюшке?

      – А не надо по батюшке.

      – Лучше по матушке, – опять невпопад, но по-доброму, в рамках приличия произнес Максимыч. Все же талант был у него, несомненный – ладить с начальством, находить с ним общий язык. – Ну что ж, баба с возу, кобыле как говорится, легче… Что это у Вас, эдакое, красивенькое, переливается аж.

      – Амулетик. Мать подарила. Чтоб пуля бандита не зацепила.

      – Как вы думаете, Антон, если траектория полета пули…

      – Так, хватит о высоких материях, – умело вклинился майор,

      не менее умело разливая в стаканы прозрачную жидкость и выставляя блюдечко с порезанной колбасой. – Сдвинем бокалы и выпьем по маленькой за нашего гостя. Так как предстоит довольно серьезная операция. Нервы наши не должны быть взвинченными. Они выпили по пол стакашки и неспешно закусили.

      – Однако, неплохо тут у вас, уютненько, – постепенно теряя наигранные

      тона, произнес Антон лейтенант милиции, переодетый в штатское. И Максимыч, сама, можно сказать, простота, произнес в ответ:

      – В тесноте да не в обиде. Ютимся, так сказать… Вот, ждем, когда вашему начальству заблагорассудится хоть немного расширить наши аппартаменты, даст смету, так сказать…

      – Н-да… Возможно, возможно, – неопределенно произнес Антон. – Ну что ж, просим доложить обстановку. Кто будет докладывать?

      – Он доложит, – произнес Цыплаков, поворотом головы и взглядом указы вал на Максимыча.

      – Назвался груздем, полезай в кузов, – не совсем к месту произнес Максимыч и начал докладывать…

      После не очень собранного, довольно сумбурного доклада, чрезмерно пе -ресыпанного шутками – прибаутками, Антон встал и с посерьезневшим ли -цом прошелся по кабинету, словно полководец, раздумывающий, какой сде- лать следующий ход, чтоб максимально досадить наседающему противнику.

      – Значит, товарищи, фабула такова… Я прихватываю, кого-нибудь из ваших, и мы спокойненько едем в ту деревушку. Кстати, сколько до нее?

      – Двадцать пять кэмэ, – отозвался Максимыч.

      – Тоже немаловажный факт.

      – В смысле? – не понял майор.

      – Удаленность… От центра, я имею ввиду. От районного. Чем удаленнее, тем оловяннее головы, тем более диковатое преступление. Ну где это видано: малолетка, по сути, только что окончивший школу, взял колхозную кассу и закопал ее в зарослях картошки… Естественно, такое возможно

      лишь в деревне, дикой – предикой… Уверен, он сейчас уселся на том месте и сидит, как помешанный, выпучив шары и поворачивая голову на малейший шорох… Такого взять -раз плюнуть. Осторожно подползти и захомутать голубчика, предварительно дав ему пару подзатыльников… Простота. Деревенщина дебри дремучие. Уверен, там и дома нараспашку, понятия не имеют, что значит закрывать дом на замок, уходя в магазин

      за хлебом…

      Ловко