Миллионщик. АНАТОЛИЙ БЕСХЛЕБНЫЙ

да просочится.

      – И все же я попросил бы… э-э …поконкретнее…

      – Сынок парторга. Он оказался свидетелем…

      – Ну, это мы еще посмотрим, кто там свидетель, а кто не свидетель. Инс танции не важны, важна истина. На этом и стоит незыблимо наше социалис- тическое государство, где справедливость и законность стоит во главе угла, если выражаться фигурально…

      Некоторое время в полной тишине там, в райкоме, тщательно прочищали горло, после чего раздался голос с более твердым, каким-то металлическим звучанием:

      – Мы повторяем: свидетель! Ясно? Не трогать. Тюльпанов у нас на хорошем счету. Не будем портить его репутацию.

      – Хорошо… Кто же он, настоящий преступник? – слегка осипшим голосом произнес Цыплаков, произведя молниеносный мозговой рассчет и также молниеносно перекраивая свое мировоззрение в угоду своему благополучию.

      – Широков Иван Васильевич. Семнадцать лет парню. Только что школу окончил. Плугарем работает.

      – Вот так-да! Ну и дела! А мы уж тут собирались всю область поднимать на уши, объявлять при необходимости…

      – Боже упаси! Наоборот, надо как можно меньше шума, а то и так наш район гремит неустанно, то то, у нас, то это… Все не как у людей… Поменьше бы сор из избы выносить. А то привыкли трещать на всех перекрестках, не милиционеры, а бабы какие-то болтливые. Там, где случайная

      пропажа, мы уже горазды, мы уже готовы интерпретировать, как разбойное нападение… А хоть и разбойное… Подумаешь, невидаль… Но не обязательно же об этом кричать во все инстанции… Уверен доложили в область. Доложили?

      – Как и положено.

      – Ну, сударь… Если мы так будем, подобно октябренкам, ежечастно отчитываться и бить поклоны направо и налево…

      – А статистика?

      – Что статистика?

      – Ну… надо же фиксировать, сколько, чего и где.

      – Статистика подождет… Умные все стали. Интегралы уже начали изу-чать. А того не понимают, что на одних интегралах статистических далеко не уедешь… Кто кого укокошил или обворовал – тут тоже надо знать меру, голубчик, а иначе мы никогда не выкарабкаемся из когорты отстающих.

      На этот раз не с крайней осторожностью, словно мину, а резко, с ка ким-то отвращением, омерзением даже, словно змеюку или. жаб, майор швырнул телефонную трубку на рычажки, произнеся при этом:

      – Свинья, какой свинъя!

      – Ты про кого? – поинтересовался Максимыч. – Свинья свинье тоже рознь, однако, – примирительно добавил он. – Да пошел бы он! Двурушник. Все они там, в райкоме, двурушники.

      – Угрюмцев что ли звонил? – угадал капитан.

      – Он желчный и язвительный… Не люблю я его.

      – А кто его любит?

      – Предлагает не отмечать, не фиксировать нарушения, особо кричащие, вопиющие, так сказать, не торопиться отмечать, чистоплюй… А мне, приедут из области, башку отвернут за такие делишки.

      – А как они узнают? – осторожно спросил заместитель, денно и нощно оберегающий своего начальника от необдуманных