Сброд. Константин Квашин

у Здебора, а Далибор сидел под стенкой, обхватив колени руками, как бы прижимая их к груди, и смотрел в одну точку ничего не выражающим взглядом. Духовлад подсел к нему поближе, и заботливо поинтересовался:

      – Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

      Далибор слегка вздрогнул, как будто проснувшись, и, повернув голову в сторону собеседника, угрюмо ответил:

      – Да уже получше. Слабость ещё есть во всём теле, но хоть в башке гудеть перестало…

      – О чём так крепко задумался?

      Глаза Далибора стали медленно наполняться гневом, а голос – сдерживаемой яростью:

      – Я думаю о том, как я буду убивать Сбыню: сначала сломаю ему руки и ноги, чтобы он не смог никуда деться, а потом стану медленно поливать его тушу кипятком, пока он не сварится заживо…

      Затем Далибор стал уточнять разного рода изощрённые детали своей расправы над недругом, проявляя причудливую изобретательность, вдохновляемую клокочущей в груди ненавистью. Духовлад просто слушал, не мешая ему выплёскивать эмоции. Эти незрелые бредни, способные показаться со стороны порождением опыта бывалого палача, для него были просто кровавыми грёзами мальчишки, никогда не отнимавшего жизнь у другого человека. Он и сам отнял не так много, но уже имел понятие, о чём идёт речь. Духовлад был уверен, что даже если бы сейчас дать возможность Далибору убить ненавистного Сбыню, тот просто не знал бы с чего начать. Он продолжал бы сотрясать воздух бессмысленными угрозами и фантазиями, не решаясь приступить непосредственно к действию.

      Шум отодвигающегося засова прервал все разговоры в помещении. Спустя мгновение в подвал вошли несколько наёмников, и стали грубо выталкивать работников на улицу, не стесняясь осыпать их бранью и щедро отвешивать «ускоряющие» пинки. Таким образом все оказались на улице. Обоз уже явно готовился отправляться: все телеги уже были запряжены, потихоньку выезжали с территории постоялого двора, и не спеша двигались по направлению к главным воротам города. Для перевозки работников вместе с обозом, служила деревянная будка на колёсах. Она стояла возле выхода из подвала, уже запряжённая парой тяговых лошадей, с гостеприимно распахнутой деревянной дверью, снаружи снабжённой массивной железной щеколдой. Уже перед самой посадкой в будку, старший из крестьян стал робко артачиться, пытаясь убедить наёмников проводить его к хозяину обоза:

      – Мне нужно совсем недолго поговорить с господином Здебором, поверьте…

      Он не смог закончить свою скудную мысль, так как один из наёмников схватил его за лицо своей огромной лапищей, буквально закинул в будку, и, злорадно ухмыляясь, «обнадёжил»:

      – Поговоришь ещё, успеется.

      Остальные двое крестьян, дабы не повторить участь старшего, проворно залезли в будку самостоятельно и молча. За ними влез Далибор, после него Духовлад, за которым со скрипом закрылась дверь, и звонко щёлкнула железная щеколда. Не отходя от двери, Духовлад осмотрелся внутри будки. Это место