Сброд. Константин Квашин

лесными чуханами, подающими себя так, как будто они прославленные Рунейские полководцы, а Волибор, должен смиренно отвечать на их вопросы, задаваемые надменным тоном, и с ультимативным подтекстом. Что сказать, великолепная карьера! А стоит ли выжить, и знать, что будет дальше? Он резко пропитался апатией ко всему происходящему вокруг, и безразлично ответил сопляку, похоже главенствующему в этом сброде:

      – Моё имя Волибор. Я тысячный дружины Батурия… был им, до недавнего времени. Причины, в виду которых я решился навредить моему господину, я обсуждать не намерен. Не с вами, это уж точно. Есть моё предложение, а ваше дело – принять его или отклонить.

      – Ой, ну не надо! – скривился Ворон – Мне так понравилась идея захватить Кременец, а ты начинаешь разговаривать так, что тебе уже хочется отрубить голову…

      – Идея тебе понравилась?! – вмешался Ратибор – А о последствиях ты подумал?! Что будешь делать, если у самой границы края, нас настигнет тысяч семь Батуриевой конницы? Попытаешься его же казной откупиться? К тому же он (Ратибор указал на Волибора секирой, всё это время находившейся у него в руках) не может даже объяснить причины, по которым собирается предать своего князя! Да как вообще можно впрягаться в такое дело?!

      Ворон, скорчив испуганное лицо, отступил несколько шагов назад, глядя себе под ноги, со словами:

      – Что это?! Что это?! Почему дрожит земля?! Похоже, где-то по близости, трусится от страха чей-то очень жирный зад!

      Лицо Ратибора стало обозлённым. Он до хруста в пальцах стиснул держак секиры обеими руками, и шагнул к Ворону. Так же к Ворону в тот же миг, с просьбами успокоиться, бросился Духовлад, а к Ратибору, с аналогичными посылами – Вук. В начавшейся было неразберихе, всеобщее внимание привлёк отчётливый голос Мстивоя:

      – Я знаю этого человека. Не могу сказать, решился он предать князя, или нет, но причины на то, он имеет достаточно веские.

      Мстивой стал обстоятельно рассказывать присутствующим, сразу притихшим и успокоившимся, о перипетиях нелёгкой службы Волибора в дружине Батурия, от самого факта спасения князя при осаде Славнограда. Эту историю знал каждый рядовой дружинник, а не то, что сотник. Вдобавок, Мстивой блеснул ещё одной гранью своего таланта – как рассказчик. Местами его сказ невиданно воодушевлял эпичным описанием сражений, местами вызывал желание немедля мстить придворным интриганам за ложь и подлость.

      Когда рассказ окончился, никто уже не сомневался в том, что бывший тысячный решился покуситься на княжью казну. Даже самого Волибора пробрал румянец смущения. Духовлад оглядел присутствующих, и высказал свои соображения:

      – Дело рисковое. Но мы должны обратить внимание на одну деталь: долгое время, наше «воинство», могло кормиться, не попадая в поле зрения дружинников, только благодаря наводкам Горана. Как мы знаем, не смотря на свой ум, он всё же попался. Это обернулось гибелью для него, и чуть не обернулось тем же для нас. Я думаю, что пытаться восстановить похожую