Юбилейный выпуск журнала Октябрь. Вячеслав Курицын

лучше было б все же

      одеть дорогу в каменную плитку,

      пусть это и значительно дороже.

      Господь был милосерден не чрезмерно,

      однако – чересчур сентиментален,

      доверчив и покладист был,

      наверно,

      как самый распрекрасный русский барин.

      О Господи! –

      стенала тетка громко.

      И сумка на груди ее гремела.

      А в поле за окном мела поземка.

      И грусти нашей не было предела.

* * *

      Кинопроектор зажевал

      фрагменты жизни нашей:

      Елку

      в Колонном зале,

      школьный бал

      и свеклы сахарной уборку.

      Теперь следы заметены

      и можно скрыть свою причастность

      к истории родной страны.

      Свою любовь к ней и пристрастность.

      Как к женщине,

      которую давно

      уже не любишь, но ревнуешь,

      о прежней жизни все равно

      тоскуешь, Боже, как тоскуешь!

* * *

      Легко ли жить с такими мыслями,

      что мы живем, как жмых жуем,

      и чувствовать при этом лишними

      себя людьми в краю родном?

      Хоть от Печорина и Чацкого

      отличье наше велико,

      как будто бы до принца датского,

      до них нам крайне далеко,

      но все же в сердце отзывается

      14 декабря

      недаром,

      буря поднимается,

      бьет в грудь и валит с ног не зря!

* * *

      Отражаются в окнах вагонных

      бесконечной чредой целый день

      множество областных и районных

      городов, городков, деревень.

      Отражения смутны, нечетки,

      потому и похожи они

      на давно пожелтевшие фотки

      нашей дальней-предальней родни.

      Кто есть кто, догадаться непросто.

      И приходят мне мысли на ум

      про земную юдоль и сиротство,

      видя синий в полоску костюм,

      платье белое в черный горошек

      и на скошенных чуть каблуках

      пару легких совсем (без застежек)

      двух сандаликов на ремешках.

      Боже правый,

      а где же то счастье,

      где та молодость, что вдруг прошла,

      что сгубило людей за напастье,

      что за вьюга в полях замела?

* * *

      Нас разделяют многие границы –

      от климатических и часовых

      до государственных,

      открытых лишь для птиц,

      рассеянных в пространствах мировых.

      Они день ото дня – то тут, то там.

      Команда голоштанная повсюду –

      в лесах, в садах,

      а нынче в Божий храм

      вдруг залетела, что подобно чуду.

      Услышать крыльев шум над головой

      на Троицу в просторном светлом храме,

      который убран с вечера травой

      душистой, свежим лапником, цветами,

      естественно,

      но жутко все равно,

      и потому бежит мороз по коже,

      и на причастье красное вино

      и впрямь на кровь становится похоже.

      Подкатывает