Новая жизнь. Книга 2. Сергей Владимирович Савелов

Я как выпью, моя баба становится невыносимой и агрессивной – так и норовит огреть чем-нить, че под руку попадется! Че смеесся?

      Несмотря на постоянные споры и даже ругань, старики заботились друг о друге. Не знаю, это последствия любви или привычка, но баба Тоня подсовывала Митричу очки, которые он стеснялся носить прилюдно, лекарства, когда замечала его недомогание или даже наливала стопку на утро для похмелья хоть и недовольно бурчала при этом. Дед тоже старался чем-нибудь помочь жене без просьб и напоминаний.

      Баба Тоня казалась строгой и постоянно чем-то недовольной, но под этой маской скрывалась добрая и отзывчивая натура. Она сразу взяла под опеку Мишку и постоянно баловала его чем-нибудь вкусным. Заметив, как пацан уплетает пельмени со сметаной, то стала часто баловать трудоемким блюдом. Даже решила зарезать курицу, чтобы приготовить куриный суп, который Мишка тоже любил.

      Мне пришлось признаться в отсутствии нашего родства и своем решении взять под опеку парнишку. С тех пор ее внимание к сироте только усилилось и даже появились предложения перевести его в Константиновскую школу. Какой бой пришлось нам с Мишкой вынести при переселении в другой дом.

      – Нечего ребенку в холодном доме делать! – категорично заявила баба Тоня. – Будет здесь жить!

      – Я с Андреем хочу! – буркнул Мишка, глядя исподлобья на меня.

      Мы с Митричем благоразумно не вмешивались, к тому же мне не хотелось обижать гостеприимную хозяйку. Упрямый парнишка отстоял право ночевать со мной в отельных случаях – раннего подъема на рыбалку или за грибами.

      Баба Тоня преображалась при общении с подругами, улыбалась, шутила и при этом ее лицо молодело. Она оказалась голосистой песенницей. Когда она считала, что ее не слышат часто напевала вполголоса, а в компании пела часто, с удовольствием и запевала первой. Однажды она пристала ко мне:

      – Андрей, спой что-нибудь, не зря гитару привез?

      С момента смерти Алены я не брал инструмент в руки, считая, что, развлекаясь оскорблю ее память, а гитару сунул в машину при отъезде Мишка.

      Смутившись, отговорился:

      – Потом, как-нибудь.

      Мы с Мишкой продолжили утренние тренировки, только подъем для него был не позже девяти часов утра. Он бежал вокруг прудов, а потом занимался со мной гимнастикой, приемами борьбы, растяжкой, силовыми упражнениями и боем с тенью. Как и в городе к нам присоединились несколько его новых деревенских друзей. Однажды в группу попросились два старшеклассника. Один из них был почти с меня ростом. Так и у меня появился спарринг-партнер.

      Иногда за нашими тренировками наблюдал Митрич, попыхивая самокруткой.

      – Эх, скинуть бы мне годков сорок, то я бы вам показал! – как-то высказался. – Ты где так наловчился ногами махать и приемчикам? – тут же поинтересовался. – У нас проще дерутся – кулаками или дрын из ограды выдерут …, – хмыкнул. – Супротив кола сдюжишь?

      – Если припрет, – пожал плечами.

      Деревенские