Моцарт в Праге. Перевод Лидии Гончаровой. Карел Коваль

аллегорией Музыки – красивая женщина, по бокам от неё две девушки, одна с флейтой, другая держит у коленей гамбу, играет на ней в сладком упоении каждый час. Всем руководит точный ход невидимого механизма. Рафаэль Унгар порозовел от удовольствия:

      «Это Траутмансдорфские часы от 1596 года. Сделаны неизвестным мастером. Показывают церковный календарь, время, когда день – когда ночь, солнце – где сейчас светит, луна, конечно, также и зодиакальный круг. Здесь летоисчисление 1596 года.

      Это образ «Музыка» с розами. Тот, кто написал её, пребывал в размышлении над смыслом своей жизни и жизни тех, кого рисовал, и тех, кто придёт, чтобы на часы посмотреть – заодно, чтобы увидели: часы не только показывают сиюминутное время, но и отмеряют шаги вечности. А вечность – это сама Музыка, не так ли, маэстро?»

      Рафаэль Унгар, сам собою довольный, вынул пузатую табакерку, предложил Моцарту, дорогой гость вежливо отказался. А хозяин продолжал знакомить теперь с Тихоньскими часами, выполненными также знаменитым мастером Клейном по образцу Пражских курантов.

      Показывают часы, даты, дни, недели, месяцы, годы, а также планеты и церковные праздники. В них пять механизмов, пять пружин. А другая сторона часов демонстрирует ночное небо. Здесь можно видеть звёзды, луну, время её появления в разных частях всего света.

      «Эти часы были так остроумно сотворены, чтобы могли показывать час от 1700 года до года 3200».

      Рафаэль Унгар помолчал немного и добавил:

      «Люди говорили про эти часы: что с нами-то тогда будет, ведь не останется и праха, но я думаю, важно, что после нас останется, а не то, что будет с нами».

      Моцарт улыбнулся:

      «Сколько, вы сказали, у вас всего книг? Почти сто тридцать тысяч, говорите? Мы стоим перед земным шаром, любуемся на звёздное небо, на затмения солнца и луны, и над нами есть башня, она коронована также земным шаром, который держит на плечах гигант Атлас.

      Сто тысяч книг, но что всё это значит против того, как просто сказал Христос, и сам жил по этому правилу: любите друг друга. Сколько тысяч книг написано, а он оставил свой простенький наказ, сказал и подтвердил своей жизнью и смертью. Любите друг друга. И я говорю: сердце – это главное. Разве имел сердце тот, кто топтал коваными сапогами по босым ногам…? Это ли проявление апостоловой любви?…»

      Рафаэль Унгар разволновался. Моцарт затронул самые чувствительные струны его доброй души. Сколько чешских книг спас он от когтей фанатиков, не видя особых заслуг в этой своей деятельности. Он взял в руки монету и поднёс её ближе к глазам Моцарта:

      «Посмотрите, маэстро, эта монета из клада, найденного при строительстве Ностицова народного театра», – Унгар положил монету Моцарту на ладонь, тот разглядел на ней фигуру мужчины, выжимающего виноград.

      «Кто это?»

      «Это святой Вацлав, покровитель чешской земли, а за ним его слуга и друг Подивен. О нём рассказывали, когда однажды он замерзал и стал жаловаться князю