Сиротка. Книга 2. Мари-Бернадетт Дюпюи

дорогая, давай поговорим о будущем. Когда я приехала на встречу с сестрой Аполлонией, меня представили также сестре Элалии, последней настоятельнице монастырской школы. Перед этой женщиной я чувствовала себя последней грешницей. Она показалась мне строгой, жесткой в суждениях. Мне было стыдно за то, что я оставила тебя ребенком, я чувствовала себя виноватой. Но мне очень хотелось узнать, что с тобой стало. Сестра Элалия попыталась убедить меня, что у Жозефа Маруа, который стал твоим официальным опекуном, больше прав на тебя, чем у меня, недостойной матери. По крайней мере, до твоего совершеннолетия.

      Во взгляде Эрмин ясно читалось отчаяние.

      – Ты хочешь сказать, что я еще много лет должна жить у Жозефа?

      – Может, и нет, дорогая. Фрэнк часто обращался к услугам одного адвоката, своего друга. С моими деньгами я смогу получить над тобой опеку. Но ради этого мне придется многих посвятить в свою историю…

      От девушки не укрылось необъяснимое замешательство матери, которая поспешила добавить:

      – Многие, не задумываясь, осудили бы меня. Я вышла замуж повторно, не имея доказательств, что мой первый муж умер. Кто поверит в то, что я потеряла память? Это преступление – иметь двух живых мужей одновременно. В Монреале меня уже пытались выставить интриганкой. Я имею в виду этих снобов, родственников Фрэнка…

      – Снобов? – повторила Эрмин, которая услышала это слово впервые.

      – Сноб – это человек, который судит о других людях в зависимости от их положения в обществе. Для него вес имеют только те, кто богат и имеет связи.

      – Ты знаешь такие слова! Ты, наверное, много читала?

      – Надо же было чем-то занимать себя в долгие часы безделья в роскошном доме семьи Шарлебуа! Ты сама увидишь, как там красиво! У меня трое слуг – кухарка, садовник и горничная.

      Девушка досадливо поморщилась. Эта сторона жизни матери приводила ее в замешательство. Она была бы куда больше довольна, если бы ее вновь обретенная мать оказалась скромной фермершей или работницей какой-нибудь фабрики. Она смутно догадывалась, что стиль жизни Лоры Шарден, столь далекий от ее собственного, повлечет за собой пересмотр ее жизненных ценностей, внушенных ей монахинями и обусловленных ее личной врожденной скромностью и добротой. Эрмин предвидела, что с Маруа у Лоры возникнет немало разногласий, и уладить их будет нелегко.

      – Несмотря ни на что, ты моя мать, – сказала она.

      – Да, я – твоя мать и сделаю все, чтобы жить поближе к тебе.

      Эрмин встала, подошла к окну и оперлась локтями на тщательно отделанный подоконник. Солидное здание отеля «Château Roberval» располагалось на перекрестке улиц Сен-Жозеф и Марку. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись дома. По мостовой стучали конские копыта. Этот звук напомнил девушке о Шинуке, который наверняка утром ждал ее прихода. Потом она подумала об Эдмоне, который в последнее время полюбил играть мячиком, ударяя им о стену пристройки. Лицо мальчика, окруженное светлыми кудряшками, унаследованными от матери, возникло у нее перед глазами.

      «А