Все, что ты только сможешь узнать. Николь Чжен

Кливленда и маленькой фермерской деревушки на его задворках, где жили ее родители. Она бывала в Сиэтле, ездила туда через всю страну в семейном «универсале», навещая двоюродных бабушку и дедушку, и не могла забыть ни напоенного сосновым ароматом воздуха, ни заснеженных горных вершин, окутанных облаками, ни холмистого города, охваченного по кромке холодными солеными водами. Теперь она поступила в тамошнюю медсестринскую школу – так как, он едет с ней или нет?

      Хотя родители обвиняли их обоих в дезертирстве, переезд имел свои привлекательные стороны: каждый из них рос в семье с пятью детьми, причем оба были старшими, и родители обходились с ними сурово – пусть по-разному, но в определяющих моментах. На их свадьбу собралось больше трехсот гостей. В то время было довольно необычно для парня-венгра из одного района жениться на девушке-польке из другого. На банкете не обошлось без стычки, и все пришли к выводу, что начинали и заканчивали драку родственники невесты, но к тому времени, как надо было прощаться с молодыми, все уже смеялись.

      Они действительно отправились на запад, но не в Сиэтл – пока нет. Типографская компания предложила ему работу на Аляске, на острове Ревильяхихедо в архипелаге Александра, в городке Кетчикан. Она нашла работу в местной больнице. Они сняли подвальную квартирку в коттедже на краю Инсайд-Пэссидж, откуда можно было выйти на улицу и увидеть, как орлы парят над бурными водами. Для четы людей, рожденных и взращенных в Кливленде, Кетчикан был почти что слишком оригинальным – с его рыбаками и скромной туристической торговлей, улицами и деревянными сваями, скользкими от дождя по сто сорок дней в году. Это была не совсем та перемена, которую она себе представляла, но все равно шанс сбежать из Огайо и попробовать другую жизнь. Им там нравилось, и они чувствовали себя почти первопоселенцами.

      И все же, когда пару лет спустя подоспел перевод в Сиэтл, они были готовы снова жить в большом городе, жаждали новых знакомств. Однажды воскресным днем, подчинившись внезапному порыву, они заглянули в маленькую церковь с белым шпилем, угнездившуюся на горе над тем районом, где они арендовали квартирку. Она была ничуть не похожа на те большие, продуваемые сквозняками старые церкви, которые они посещали детьми в Кливленде; все прихожане здесь были в джинсах. Мягкий польский акцент священника напомнил ей любимого деда, но внимание привлекла совсем другая фигура: низкорослая, крепенькая монахиня с прямой каштановой челкой, выбившейся из-под недлинного покрывала, совсем не похожая на строгих, вооруженных линейками сестер их юности. Они сказали сестре Мэри Френсис, что мало интересуются организованной религией вообще, не только той, в которой оба были воспитаны, но она каким-то образом уговорила их вернуться. Вскоре моя мать уже возглавляла группу по изучению Библии, а отец выполнял поручения престарелой матери сестры Мэри Френсис. Они вернулись в лоно, приведя в свою защиту лишь символический аргумент.

      Однако на сей раз для них все было иначе: они во все это верили. Они