Цена магии. Денис Лукьянов

бы отличными сюжетными поворотами. Например, огромное морское чудовище под кораблем, пиратов, магические помехи или что еще похуже. Любая такая ситуация значительно усложнила бы жизнь и закрутила сюжет. Но случилось неожиданное. Неожиданное с сюжетной стороны, но вполне ожидаемое с логической.

      Работник Бурта грохнулся в обморок, и все вокруг погасло, как свет перед началом сеанса в кинотеатре.

      Инфион открыл глаза и запаниковал, не увидев над головой неба, зато увидев потолок. С таким же успехом можно было очнуться в гробу.

      Глаза постепенно привыкли к темноте, потом настроили четкость, и обстановка стала менее пугающей. Вокруг был просто трюм, заставленный ящиками, с которых глядело лицо Магната. И почему-то, в данной ситуации оно уж как-то слишком пугало.

      Инфион приподнялся и понял, что лежит прямо на контрабанде. Он встал и приготовился к шатанию в разные стороны, но ноги держали крепко. Более того, волшебник чувствовал себя прекрасно. Все его существо словно умыли холодной водой – это освежало и придавало бодрости.

      Работник Бурта аккуратно прошелся меж ящиков и, увидев лестницу, поднялся на палубу.

      Поток свежего морского воздуха тут же пробился в грудь через ноздри, придав еще больше бодрости.

      Стало как-то темновато.

      Инфион подумал, что вновь теряет сознание, но самочувствие его говорило об обратном. Волшебник потер глаза. Количество света осталось неизменным.

      А потом до Инфиона дошло, что наступил вечер.

      Небо почернело, словно небесная ручка протекла, и эти чернила расползлись причудливыми, но неразличимыми узорами. Оно надело лунную корону, которая искрилась мягким, усыпляющим светом, и если бы свечение это пахло, то пахло бы оно мятой.

      Небесное светило закутывало окружающий мир в огромный, мерцающий плащ, сотканный из тончайшего серебра. Свет падал на морскую гладь, превращал ее в сверкающее зеркало и крался. Касаясь всех предметов, он заставлял их светиться, словно пропитывая фосфором.

      Звезды мерцали на небесной черноте изюминками в булочке, которые никто никогда не сможет выковырять. Они бомбардировали все вокруг маленькими, еле-заметными лучами, что сыпались на землю посыпкой для торта.

      – Эй, Инфион! – Ромио появился словно из ниоткуда и, окутанный метафорической ночной магией, ринулся вперед. – Неплохо ты так спал!

      – Стоп, я спал? В трюме? И вообще, почему уже ночь?

      – Ну, ты упал в обморок, а потом захрапел. Мы отнесли тебя в трюм, уложили, и тоже решили подремать, но ты решил поспать как-то очень долго. А ночь…

      – Я понял, спасибо.

      Волшебник промотал в голове ленту прошедших событий. Вспомнил, что успел ухватить лишь пару часов дрему из-за суеты с Дворцом Удовольствий и всем вытекающим. Так что, во внезапно накинувшемся сне не было ничего удивительного – это Инфион еще раз подчеркнул жирной чертой в голове.

      – А где Лолли? – спросил вдруг волшебник, бегая глазами по палубе.

      – Стоит на корме и смотрит вперед, – отатраторил романтик. – Пойдем к ней?

      – Эээ,