Мастер-класс по неприятностям. Валерий Гусев

так? – осторожно удивился Бонифаций.

      – Товарищ полковник ведь не зря вас прислал. У меня на ферме народу мало – весь колхоз в город подался, на заработки. Так-то я еще справляюсь, а вот когда уборка подступает, тут либо тревогу труби, либо в барабан бей. Хорошо, что ваши ребята приехали. Может, урожай не пропадет. Хотя, кто знает, как оно получится.

      – Да справимся. Мы хоть и городские, но постараемся.

      – Не только в этом дело…

      Тут мы еще больше ушки насторожили.

      – …Дело в том, что не дают нам работать. Года два назад выбрали у нас этого… Чарлика. Поначалу вроде бы ничего: сделаю вас счастливыми. А потом начал гайки закручивать. Сколотил свою команду, даже в милицию своих людей посадил, установил свои законы. Помимо его людей урожай не продашь. Я было начал протестовать, стал наших фермеров объединять, чтобы отпор достойный дать, торговать свободно – в свой интерес. Ну, начали меня потихоньку прессовать.

      – Наезжать, стало быть, – догадался Бонифаций.

      – Поначалу вроде легонько, а сейчас чувствую – возьмутся за меня всерьез. Так что хорошо, что вы приехали. Но как бы худо не стало. Если мне худо – одна беда, а если и вам, то уж две, не меньше.

      Бонифаций почему-то не ответил…

      Сердца наши наполнились справедливым гневом и праведной злостью. Кто-то изо всех сил трудится (фермер, мы с Бонифацием), а кто-то нагло забирает плоды нашего труда и наживается на них!

      Где-то в полдень мы уже были в поселке Майский, на рынке. Он обаял нас своими свежими запахами. Пахло свежим мясом, свежей рыбой, свежими овощами и фруктами, свежими валенками.

      Мы прошли в свой ряд и встали за прилавки. Фермер Атаков обеспечил нас всех халатами, весами, медсправками и мелкими деньгами для сдачи. Проинструктировал: торгую из своего сада. Или из сада моей бабушки. Сначала нам было немного неловко, но мы быстро вписались в атмосферу рынка. Проблем – никаких, одни продают, другие покупают.

      Быстрее всех освоился Никита. Приплясывая за прилавком, он вопил на весь рынок:

      – А вот черешня! Московская! На любой вкус! С гуманитарным уклоном! Сорта исторический, эстетический, красивый!

      У меня так блажить не получалось, но торговля и у меня пошла. Черешня у Атакова была вне конкуренции. За полчаса я продал где-то с ведро. С гуманистическим уклоном. И где-то в разгар купли-продажи ко мне подошли два стриженых парня. В безрукавных майках. У одного на майке был череп в фас, у другого в профиль. Но морды и у того, и у другого были не костлявые, а круглые и сытые. Ну и наглые, конечно.

      – От кого торгуешь, братан? – спросил тот, что в фас, сграбастав на пробу горсть ягод.

      – От себя. Теткина черешня.

      – Как тетку звать? – который в профиль тоже зачерпнул своей лопатой мою черешню.

      – Гарпина. – Я не моргнул глазом.

      – Здешняя?

      – С Незамаевского хутора.

      – Сколько у тебя кил?

      – Кил? – я тормознул. – Кил нету, одна черешня.

      Парни от души заржали. Объяснили, давясь от смеха. Я поскреб макушку:

      – Кил с полсотни будет.

      – Ну